— Сердце, черт возьми. Совсем отвык…
— Физкультурой надо заниматься, — советую я.
А сзади веселые голоса разыгрывают диалог:
— Тит, иди полдничать!
— А где моя большая ложка?
— Тит, иди гальку грузить!
— А где моя маленькая лопатка?
Климов хохочет вместе со всеми.
Работу у водокачки закончили к обеду. А сколько из-за этого было разговоров!
Кто-то предложил пройти по дворам и помочь старикам. Рассыпались по деревне. А с Алешкой Титовым вышел анекдот. Мы знали, что Гаврюшкина сама не раскачается, и направили Алешку к ней. А она решила, что он опять идет к ней искать самогон. Пока он пытался, заикаясь, объяснить ей, зачем пришел, она успела отругать его и вытолкать на улицу.
— Ишь, повадились! Нет у меня ничего.
Когда он пытался вернуться, она спустила с цепи собаку.
— Я насчет чистоты, — выговорил, наконец, Алешка.
— Наплевать мне на вашу чистоту. Хоть утону в грязи — не ваше дело.
Алешка вернулся ни с чем и взволнованно рассказывал:
— Во какая собака… П..п..прямо баскервильская…
В общем, Алешка обозлился, взял лист бумаги, написал на нем: «Здесь еще грязно» и прибил на воротах Гаврюшкиной.
Решили помочь Маломальским. Самого его не было дома. С утра он уехал искать лошадей. К Маломальским пошла Варя. Жена Маломальского отругала ее, и Варя пришла со слезами:
— Да разве мне это нужно? Не пойду больше.
А поздним вечером на трех машинах всей гурьбой поехали купаться и мыть машины.
Было совсем темно. Девчата плескались где-то в стороне, и оттуда доносились их смех, повизгивания, плеск воды.
Я выплыл на середину протоки, лег на спину и долго лежал без движения, смотрел в звездное небо. Голубыми огнями горело созвездие Ориона. Было совсем не холодно, и не хотелось возвращаться на берег. Все вокруг казалось странным и прекрасным. Вода бережно покачивала меня и медленно уносила вниз по течению, словно в колыбели.
С берега начали кричать:
— Виктор Петрович!
— Витя!
— Где же он?
— Да что же вы смотрели?
— Утонул…
— Здесь я, — крикнул я громко и саженками поплыл к берегу. Когда ехали обратно, рядом оказалась Надя. Была она почему-то притихшая, задумчивая.
— О чем ты?
— Зачем же вы так пугаете? — прозвучал ее голос так же тихо.
У гаража слезли с машин, пошли пешком. Около избы Маломальского Олег зашептал:
— Тише, посмотрите-ка!
А посмотреть было что: через окно, не прикрытое занавеской, было видно, как Маломальский, стоя на столе, в женском переднике белил потолок. Жена его что-то бубнила, указывала, как надо.
— Дошло-таки, — засмеялась Варя.
«Не дошло», кажется, только до одной Погрызовой. На воскресник она не явилась, а в понедельник ворчала: