Пока Витя говорил, мама смотрела на него глазами, полными удивления и страха, точно видела его впервые.
— Вы же еще дети. Вам ли заниматься этим?
Витя ничего не ответил, будто не слышал.
Некоторое время в комнате стояла напряженная тишина. Нарушил ее отец.
— Не ругай его, мать. — Голос отца тихий, рассудительный. — Они же не для себя… А что дети они… Дети порой могут сделать очень много. На них же никто не подумает…
Мама вынула из шкафа старую наволочку, завернула туфли и сказала, ни к кому не обращаясь:
— Пойду на рынок, может, выменяю муки на затируху.
И пошла, опустив плечи, точно на них взвалили непосильную ношу.
По домам стали ходить вербовщики. К нам они зашли под вечер, когда Витя только-только вернулся с работы, мыл черные от угольной пыли лицо и руки. Вербовщиков было двое. Они разложили по всему столу фотоснимки и наперебой стали говорить, какая прекрасная жизнь ожидает тех, кто поедет на работу в Германию.
Неожиданно для меня отец, кряхтя, слез с кровати, подошел к столу, начал разглядывать фотографии.
— А это что за дворец? — спросил он.
— О, это ферма. Здесь живут фермеры. И ваш сын или дочь будут жить здесь. Посмотрите, какие светлые, просторные комнаты, какие добрые, приветливые лица у хозяев.
Отец долго разглядывал эту фотографию, затем показал пальцем на другую.
— А это что, коровник?
— Коровник, коровник. Вот видите, на стене висят доильные аппараты, руками доить не нужно, машины доят. Только ходи да присматривай. Легкая работа. А какие лошади, какие орудия для обработки земли! Можно сказать, сами сеют и жнут.
Отец чмокал губами и с наивным видом спрашивал:
— Зачем же туда ехать, если машины там все делают сами?
— Ну, надо помочь хозяевам.
— Та-ак, хозяева, значит.
— О-о! Хозяева необыкновенные, — поддакивали вербовщики.
— Знаю, встречался, — соглашался отец.
Он разглядывал фотографии, о чем-то думал, словно взвешивая. Я ничего не понимала. Ну зачем он так поддакивает им?
— На любую из этих ферм можно поехать? — спросил отец.
— Ну, конечно.
— Адрес можно записать?
— Можно, можно, — обрадовались вербовщики и стали искать адреса в своих записных книжках.
Под фотографиями никаких подписей не было.
— Вот. Выбирайте любое место. Хотите — недалеко от Берлина, хотите — под Гамбургом, Дрезденом, Лейпцигом.
— А вы мне все эти адреса дадите? Не обманете? — с азартом говорил отец.
— Что вы? За кого вы нас принимаете? Мы люди долга. Потом благодарить будете.
— Ладно, согласен. Уговорили. Я сам туда поеду, — сказал отец и стал кашлять. Он весь сотрясался от удушливого приступа. Мы к этому привыкли, потому что всю жизнь, сколько я себя помню, отец так кашлял.