— Дело сделано, — сказал он Мэгги, возвращаясь на диван, но уже не чувствуя прежней бодрости. — Возможно, протрава для древесины некачественная.
Десять минут спустя пламя в камине ревело, а Алекс храпел.
Мэгги решила сделать первый шаг. Она была не настолько погружена в свой собственный мир, чтобы рассчитывать, что отношения с мужем наладятся сами собой. Она знала: иногда супружество — нелегкая работенка. Оно требует ежедневного ухода, с полной самоотдачей и закатанными рукавами. Если бы только Мэгги нашла способ объединить эту работу со своими новыми интересами...
Гардения для гармонии. Мускус для страсти. Жасмин для любви. Розовая герань для защиты. Тысячелистник, чтобы любовь длилась семь лет и чтобы избавиться от любого страха.
Гармония! Страсть! Любовь!
Мэгги была готова ограничиться первым и самым меньшим из этих трех, если бы все было так просто. Да, совсем нетрудно сымитировать гармонию. Будь ласковой, Мэгги! Прояви уступчивость! Прибереги свои специи для домашнего обеда и не проси о большем, Мэгги!
Но едва ли это гармония. Скорее, бессилие слабого сердца, хотя внутри все кипит.
Страсть — когда-то ее было хоть отбавляй. Мэгги помнила, как в самом начале своих отношений они с Алексом боялись вылезать из кровати — что если другой не окажется там, когда первый вернется? А теперь пришли времена, когда Мэгги оставалось только вспоминать о той страсти: красясь перед зеркалом, она то и дело норовила помедлить, слегка, по-кошачьи, потянуться и глубоко, чувственно вздохнуть. Любовь. Защита. Защита от чего? От этой лихорадки прелюбодеяния? Или от страха — хотя бы на тот момент, — что невидимые трещинки уже проступают на мифе о семейном уюте, на том самом мифе, в котором Мэгги еще не имела возможности усомниться.
Она не хотела ничего терять — ни Алекса, ни детей, ни домашнего очага. Но ее ужасало ощущение хрупкости всего этого, ведь достаточно мимолетной небрежности — и все погибнет... «Чтобы любовь длилась семь лет и чтобы избавиться от любого страха». Что ж, семь лет любви у них уже было, и, возможно, их чувство себя исчерпало. В этом был самый большой страх Мэгги: вдруг что-то незаменимое они уже растратили?
Тем утром, в лесу, ей был послан знак, который просто не мог ее не вдохновить. Она сидела под деревом, погруженная в мечты, и к реальности ее вернуло чуть заметное трепетание какого-то живого существа. Его полосатая расцветка так хорошо сливалась с листовым перегноем и желтеющим папоротником, что Мэгги поначалу не обратила на него внимания. Но слабое движение выдало присутствие существа, и Мэгги пришла в себя, мгновенно распознав его по черным и серо-коричневым шевронам, украшавшим все его туловище. Это была гадюка.