Куприян Желдак оказался счастливее. Два дня он носил оправдание, как чистую рубаху, смыв позор, чувствовал себя прощенным. Но теперь, когда Ульяна не стало, у него шевелилась жалость. Он ощущал, что осиротел во второй раз, точно из него вынули его лучшую часть. «И прости нам долги наши, как прощаем и мы должников наших», — причащал его батюшка, пожелтевший от цинги. Вместо исповеди Куприян хрипел, высовывая распухший язык. Священник потребовал покаяния. «Брат…» — выдавил шепотом Куприян. И его глаза в последний раз беспокойно забегали.
С неба смотрели звезды. Неподвижные, как глаза мертвеца. «Это Ульян глядит…» — напоследок подумал Куприян, отправляясь к Тому, кто послал ему любовь через ненависть.
* * *
Сорока вылезает из ямы, отряхивает колени.
— Можно опускать!
Не совсем так. Сперва наметить каждое бревнышко, потом распустить (разобрать) постройку, разнести ее на четыре стороны вокруг огромной квадратной ямы и собрать ее заново уже внизу. Хотя много раз думали; вот было бы славно поднять и опустить сруб разом! Однако, придется, как всегда, повозиться, «наломаться»… Аховая работенка! Напольник, на который собирались опускать, уже сложен — покоится на двух толстых обожженных до угля бревнах (это, чтобы не гнил с краев), а под ним хранилище и уже сделан тайный душник–лаз, выведен в крутой берег и засажен кустами так густо, что не проломишься ни с трезвых, ни с пьяных глаз — только если ляжешь и станешь вползать ужом. Со вторым лазом всегда больше всего возни, но чем дальше уведешь, тем больше шансов уцелеть. Теперь оставалось каких–то дней пять, и места будет не узнать — снова ходи поверх — ни за что не догадаешься, что под ногами жилище. Грамотный схрон — это тот, когда даже знаешь, что, да где искать, а не найдешь.
Но работы много. Отдушины едва ли не главное — их опять тянуть далеко, еще «хитрые» — так, что если и зимой, сам воздух до выхода остывал. Для этого Седой специальные пластиковые трубы наготовил, вроде дренажных. По общему смыслу вроде длиннющих глушителей. Только уже не на звук, а на тепло. Ну, и звук, разумеется… тут хоть граммофон заводи. Забросил на машине в квадрат, а потом пришлось далеко тащить. Всякий сруб требуется разобрать, а потом, тщательно подгоняя, сложить в яме. Только, прежде чем закапывать, надо обшить стенки рубероидом, чтобы не вбирали сырость от земли. Первый лаз — экстренный. Второй — обыкновенно длинный, протянут не по прямой, а с парой обязательных поворотов. И все без единого гвоздя.
Подготовка схронов считалась за отдых…
В драке за свое, за правду, сила отпущена двойная — по праву собственной исключительной правоты. Готовились, рыли, прибивая собственную тень к будущему.