Инна стояла у окна и смотрела на нерадостный, стандартный для этого года пейзаж — мокрый снег, вяло сыплющийся с неба, серо–свинцовое небо, грязь. Смеркалось. «Хоть бы Сережка приезжал скорей. Он сегодня обещал заехать пораньше».
И тут же, словно услыхав желание девушки, зазвонил звонок. «Наконец–то», — Инна устремилась к двери. «Хоть бы это был он»:
— Кто там?
— Это я, Инна, — раздался за дверью любимый голос.
Дверь распахнулась.
— Привет, — в дверях стоял улыбающийся Сергей.
— Привет, проходи.
— Смотри, что я принес, — сказал Сергей, когда они прошли в комнату, и развернул, держащий в руках сверток.
— Ой, прелесть какая. Клубника! И такая крупная! — девушка захлопала в ладоши.
— Сейчас устроим пир. Ты как любишь — со сметаной, с сахаром?
— Я люблю просто клубнику, просто натуральную клубничку.
— Натуральную клубничку? Посмотрим, посмотрим, — Сергей рассмеялся и на мгновение прижал девушку к себе.
Та вздрогнула, счастливым взглядом окатила мужчину и пошла в кухню за посудой.
— Господи, как хорошо, — девушка, счастливо улыбаясь, медленно положила себе крупную клубничину в рот, — абсолютный кайф!
Сергей и Инна сидели за столом и уплетали клубнику.
— Так где ты такую достал? Такой крупной сейчас на рынке не купишь.
— Мужчина я или не мужчина, — Сергей стукнул себя кулаком в грудь.
— Ох ты боже ж мой. Надо же — мужчина! Добытчик!
А кто ж. Мужчина — хозяин жизни, — шутливо сказал Сергей.
— Может вы, мужчины, и хозяева, но очень… — девушка сделала паузу, не спеша положила в рот клубничину, — хреновые. Вы даже своих женщин как следует, содержать не можете, тоже мне д–о–б-ы–тч–и-к-и.
— Трудно быть лидером в этой жизни…
— Ну, начинается. Вы все мужчины такие. Чуть что — начинаете плакать, как вам трудно, как мы, женщины, вас только и используем в своих интересах, и какие мы стервы.
Сергей и Инна улыбаясь друг другу, продолжали шуточно отстаивать каждый свой пол.
— В этом есть доля истины… — начал было мужчина.
И тут же получил в ответ.
— Да вы, мужчины, везунчики в этой жизни, а все равно плачетесь — как вам бедненьким трудно живется, а мы, женщины, вас не понимаем, не ценим и не жалеем. А если подумать — работу вам найти легче, вам не надо рожать и не надо заботиться о ребенке, когда вторая половина трусливо убегает. Вас не страшит перспектива остаться одному, когда тебе уже за сорок. Да что там говорить, вы даже писаете гордо — стоя!