— Вы знаете, мадам Вин, что уже недолго осталось ждать?
— Чего ждать, мой милый?
— Ждать, когда все они придут. Папа, мама, Люси и все остальные.
Ее уставшее сердце пронзила ревность. Так что же: она для него ничего не значит?
— А тебе не хотелось бы, чтобы я встретилась с тобой, Уильям?
— Да, я надеюсь, что так и будет. Но как вы думаете: в раю мы будем знакомы со всеми или же только с родственниками?
— Ах, дитя! Я думаю, что там не будет родственников в том смысле слова, который мы вкладываем в него здесь. Впрочем, давай во всем доверимся Господу.
Уильям лежал, в задумчивости глядя в небо, ярко-синее, безоблачное небо июля, с которого светило жаркое солнце. Его кроватку придвинули к окну, поскольку он любил сидеть и любоваться открывавшимся пейзажем. Окно было открыто, и в летнем воздухе вились бабочки и пчелы.
— Интересно, как это все будет? — начал он размышлять вслух. — Там будет прекрасный город, с воротами из жемчуга, сверкающими драгоценными камнями и улицами из золота; а еще там будет чистая река, и деревья с плодами и целительной листвой, и чудесные цветы. А еще там будут арфы, и музыка, и пение, и пение и… что еще?
— Все, что желанно и прекрасно, Уильям.
Он немного помолчал.
— Как вы думаете, мадам Вин: Иисус сам придет ко мне или пришлет ангела?
— Иисус обещал прийти за всеми спасшимися, за каждым, кто любит и ждет его.
— Да-да! И потом я буду счастлив навсегда. Как приятно будет никогда не видать усталости и болезней!
— Приятно? О да, Уильям! Когда же придет это время!
Сейчас она подумала о себе, о своем освобождении, хотя мальчик и не подозревал этого. Она заговорила, прикрыв лицо руками, так что Уильяму пришлось напрячь слух, чтобы расслышать еле слышный шепот:
— И там не будет ни смерти, ни горя, ни слез, ни боли, ибо прошлое останется позади.
— Мадам Вин, как вы думаете: там будет мама? — спросил он, спустя некоторое время. — Я имею в виду… ту маму.
— Да. Уже скоро.
— Но как мне узнать ее? Я, видите ли, почти забыл, как она выглядит.
Она склонилась над ним и разрыдалась, прижавшись лбом к его изможденной руке.
— Ты узнаешь ее, Уильям. Не бойся: она не забыла тебя.
— Но откуда нам знать, что она будет там? — не согласился Уильям, немного подумав. — Вы знаете, — он понизил голос и нерешительно продолжал, — она была не совсем хорошей. Она нехорошо поступила по отношению к папе и к нам. Иногда я думаю: а вдруг она не стала хорошей и не попросила Господа простить ее?
— Ах, Уильям, — всхлипнула несчастная, — вся ее жизнь, с того самого времени, как она покинула тебя, была сплошным покаянием и поиском прощения! Ее раскаяние, ее горе было невыносимым, и…