«Ты красива», — сказал он в самый первый раз, сказал без каких-либо эмоций, давая объективную оценку. (Его объективность могла и возвысить и раздавить.) Не была ли эта фраза тем запалом, который зажег ее сердце? Наконец-то кто-то из ее ровесников счел ее лучше Линет!
Но чтобы любить его по-настоящему, она, Элизабет Уайкхем, должна любить умом не меньше, чем сердцем. А именно так она его и любила. Ум, что менял свой пол, как хамелеон меняет свой цвет, но не ради безопасности, а, скорее, наоборот — этот ум любил его. Этот нелепый ум нуждался в постоянной подпитке. Что же удовлетворяло его в Яне Колхауне?
Именно то, что обижало порой ее сердце: в нем было нечто сильное, холодное и свободное, бравшее начало в его прошлом — полной противоположности ее семье и «благополучным», обеспеченным молодым людям. Независимость, граничащая зачастую с грубостью, пленяла девушку. Враждебное отношение к общественному положению, безжалостный взгляд на старость и болезнь, отстраненность… Она знала его имя, его родителей, его работу (смутно); знала, что он беден и снимает комнатенку недалеко от университета. Но больше ничего. Его окружала тайна. И это был вызов.
Его независимость служила магнитом. Однажды вечером во время прогулки на пароме в Мэнли она забросала его вопросами:
— Что ты делаешь, когда не занят с крысами?
— Тогда я с тобой, — рассмеялся он.
— А когда не со мной? Ты ведь не все время со мной… — она попыталась обратить все в шутку, не желая казаться кокетливой или требовательной.
— О… — он зевнул и потянулся. — Не знаю. Сплю.
— Столько времени?! — О небо, это прозвучало так, словно она требовала больше времени для себя!
— Почему бы и нет?
Нос парома обтекала черная вода. Мимо, в величавом танце, проплывали огни города. Она не могла остановиться, как не могла прекратить струиться вода.
— Дома мы всегда плотно завтракали, — сказал вдруг он. — В основном из-за отца. Бекон и яйца, или почки… или кеджери. Ты любишь кеджери?
— А что это такое?
— Ты даже не знаешь? Это блюдо из рыбы с рисом и яйцами.
— А чем завтракаешь ты?
— Ну… завтракаю. — Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, полуприкрыв глаза.
— Чаем с тостами?
— Не волнуйся ты об этом. Здесь так чудесно.
— Да, — вздохнула она.
Чай с тостами или вообще ничего? Она знала только мужчин, которые хорошо питались тем, что им готовили другие.
Паром обогнул мыс Брэдли, и перед ними открылась магическая водная дорожка к Мэнли. В отдалении восточные пригороды вытянули свои украшенные драгоценностями руки в море. Послышалось глухое рычание, и из огней бухты Роуз возник серебристый силуэт с плюмажем у носа.