– Путь свободен, – обернулся Люсьен спустя полминуты.
– Что… кто… это было? – нервно сверкая глазами, спросила принцесса.
– Не знаю, – передернул плечами шевалье. – Что-то большое, зеленое и безобразное. Если бы не крылья. Шипастая жаба с крыльями доброго духа, вот на что это было похоже.
– Жаборонок, – с первой ноты угадал Агафон. – А второго сумел разглядеть?
– Тоже большой, зеленый и уродливый, – не стал утруждать себя разнообразиями описаний де Шене.
– Еще один жаборонок? – удивилась Грета.
– Нет, на двух ногах, в одежде и без крыльев. Этот… жаборонок… принес ему какого-то зверя, бросил, почирикал и улетел.
– Так этот, второй, был гугень? – насторожился Лесли.
– Д-да кто его в темноте да за дождем разберет… – неуверенно пожал плечами Люсьен. – Может, и гугень. Хотя одежды на нем, кажется, было побольше, чем на том.
– Это слуга Гавара! – озарило принцессу.
– Повар? – предположил чародей, и желудок его отозвался с голодным энтузиазмом, едва не заглушая слова своего хозяина.
– Может, и повар, – согласно кивнул шевалье, снова выглянул из-за угла – осторожно и медленно – и снова подал разрешающий знак: – Пойдем, тихо всё!
И вновь, прижимаясь к стене, компания потекла – плавно, но спешно – к зияющей черепами лестнице, по выщербленным гранитным ступеням вверх, согнувшись прокралась вдоль стенки под окнами, прислушалась у двери – никого… и юркнула внутрь, снова прижавшись к стене.
Дверь, распахнутая настежь, может, десятилетия назад, покосилась, врезаясь углами резных дубовых створок в мягкий мрамор пола, и петли ее заржавели, покрывшись буро-красными бугристыми наростами коррозии словно коростой. На белом когда-то полу у входа в пугающий своей невидимой огромностью приемный зал собралась изрядная лужа, то и дело вздрагивающая рябью от врывающегося в пустое гулкое помещение гуляки-ветра. Агафон взял наизготовку палочку и прислушался до звона в ушах, до боли, до галлюцинаций… Никого.
– К-куда теп-перь? – испуганной мышкой пискнула Грета.
Де Шене сделал ей знак молчать, крадучись вышел из миниатюрного пруда, исполняющего обязанности придверного коврика, и опустился на колени.
– Посветить? – шепотом, едва слышным из-за отдаленного громыхания удаляющейся на покой грозы, предложил маг.
– Угу, – буркнул рыцарь.
Агафон вывел в воздухе нужный узор, и палочка замерцала матовым розовым светом по всей длине. Шевалье устремил на палочку встревоженный взгляд, хотел что-то сказать, но подумал получше, махнул рукой, и тихо и проворно стал перемещаться вокруг берега лужи. Студиозус, поняв всё без слов, поспешно засунул предательски мигающий светильник в рукав так, что наружу выставлялись только последние сантиметров пять. Рыцарь оторвался на секунду от своего занятия и благодарно кивнул.