— К взаимному разочарованию? — решился продолжить его невысказанную мысль Донован.
Бреннан снова улыбнулся.
— Ну, чтобы разочароваться, нужно вначале… очароваться. А я не очень-то поддаюсь чарам. Скорее, этот брак просто свёл бы друг с другом абсолютно не нужных друг другу людей.
Несмотря на то, что Райан улыбался, слова эти звучали приговором надеждам мисс Хэдфилд.
— А каков ваш идеал женщины?
— Идеал? Идеал, идея, идол… — пробормотал Райан, — это все от греческого eidos, eidolon. «Вид, образ, видение… привидение…» Но я не верю в привидения.
— Но если вам не нравится мелодраматизм мисс Хэдфилд, то, может быть, легкость и игривость мисс Шарлотт… мне она напомнила котёнка.
— Мне тоже, — кивнул Райан, — но в моих апартаментах уже живёт котик по кличке Мерзавец. Так окрестил его мой камердинер Мэтью Лорример за пристрастие гадить за диванами, а вообще-то его зовут Премьером. Мне и с ним хлопот достаточно. Линяет мерзавец, портьеры рвёт и комод расцарапал.
Мистер Бреннан, надо было отдать ему должное, умел объяснять почти необъясняемое так, что, не сказав ничего определенного, расставлял все акценты весьма жестко, и вопросов у собеседника не оставалось. Донован вздохнул.
— Вам нелегко угодить…
Райан усмехнулся.
— А мне и не надо угождать, мистер Донован, совсем не надо.
— Наверное, глупо и спрашивать о бедняжке Кетти Ревелл? Но мне просто кажется, все девушки должны влюбляться в вас…
Бреннан улыбнулся.
— Почему?
— В вас — что-то завораживающее, впрочем, как в любой красоте…
— Ну, что вы… — Райан с неким укором покачал головой, — красота, конечно, изыск природы, но она, в общем-то, приедается. Как любой деликатес.
— А у мисс Кэтрин был роман? Мне показалось… мистер Хэдфилд…
Взгляд Бреннана посуровел.
— Не знаю. Поймите, любовные чувства — это не то, что каждый выставляет напоказ, как новый фрак или новую карету. Я иногда видел мистера Хэдфилда вместе с Кэтти, но ничего об их отношениях сказать не могу. Просто не знаю.
Тут, однако, их разговор снова прервали. Теперь в дверь просунулся мистер Джозеф Бреннан. Он был в домашнем халате и явно только что проснулся.
— Ты здесь? А я прошёлся по твоим комнатам — никого, — сонно пробормотал он, — хотел сходить на конюшню, да Бесс сказала, что ты с художником, — он с любопытством перелистал эскизы. — Да, хорош, ничего не скажешь, вылитый Ральф в юности. О, да тут и есть и законченное… — мистер Джозеф с интересом оглядел стоящие в углу готовые полотна — портреты Элизабет и Патрика Бреннанов. — Он внимательно рассмотрел их, и вдруг обратился к Доновану. — Странно, я замечал, что световой блик расположен наполовину на зрачке и наполовину на радужной, а вы рисуете только один блик в каждом глазу именно на радужной. Почему?