Топя протягивает каждому маленькую озябшую руку.
— Здравствуйте, — говорят они, — мы вас давно ждем.
И, поставив вместе с проводником палатку, уводят Тоню в один из чумов.
«Итак, начинается моя вторая жизнь», — невольно думает девушка, и от сознания этого на душу ее ложится какая-то щемящая, неосознанная грусть.
«Теперь уже поздно отступать, и Костя, и мама далеко. Пусть будет так».
— Здравствуйте, — неестественно весело говорит она, войдя в чум и еле различая при сумеречном свете костра лица мужчин и женщин.
— Ань-дорова-те, — неторопливо отвечает старик со слезящимися глазами, растирая в деревянной ступочке махорку.
Женщины подбрасывают в огонь хворосту, и Тоня видит широкие доски у костра. Слепая, горбатая старуха пододвигает к доскам деревянное лукошко с выжженными на крышке цветами, и губы ее тихо произносят:
— Садись, хабеня, устала, поди.
— Чаю попейте, чаек после дорожки хорош-хорош, — несется неожиданно ласковый голосок от занавески.
Пламя охватывает хворост со всех концов палевыми лепестками, и Тоня с надеждой всматривается в человека.
— Меня звать Васька Харьяг — первый что ни наесть помощник власти. Власть пришла новая, царя сбросили. Наш народ темный, что знает? Выбрали меня родовым старшиной. Пять лет ходил в начальниках, а в тундровый совет стали выбирать, я отказался. Что мне с бумагой делать? Люди ученые больше меня знают. Правду я говорю?
Черные волосы, подстриженные кружком, широкие скулы, узкие глаза.
«Нация… — думает Тоня. — Хороший человек. Побольше бы вот таких».
— А члены партии у вас есть? — спрашивает она.
— Как не быть! Есть. Явтысый. Зачем молчишь, сват?
Старик, неторопливо растиравший табак, смотрит на Тоню. Лоб его, странно изрезанный кривыми морщинами, лоснится от пота.
В тишине глухо тонут его слова, полные значения и силы:
— Васька Харьяг правду говорит.
Он откладывает ступку в сторону и торопливо что-то ищет под своей малицей. Маленький партийный билет, завернутый в шершавую шкурку нерпы, появляется в его левой руке.
— Вот, — произносит он. — Мне говорят, что я исключен, девушка. Посмотри, правда ли это?
— Я думаю — так правда. Исключили, — равнодушно говорит Васька Харьяг.
Тоня невольно поворачивается на голос. Надменная улыбка «помощника власти» настораживает ее. Тоня сурово смотрит на Ваську Харьяга, и тот мрачнеет.
— Все в порядке, товарищ Явтысый, — говорит она, — ничего особенного. Взносы отвезете через месяц — это разрешается.
Явтысый с благодарностью смотрит в сухощавое лицо девушки и, не зная, чем выразить полноту своих чувств, подносит ей табакерку. Не успевает он опомниться, как Тоня берет на ноготь щепотку и нюхает. Слезы брызжут из ее глаз, и она долго чихает под хохот мужчин, женщин и детей.