— Вот лешак-то! — восхищенно говорит кто-то из темноты. — Грамотная и табак нюхает. Хорошо!
Тоня хохочет вместе со всеми и, сняв рыжий полушубок, садится пить чай. Васька Харьяг неожиданно подходит к ней.
— Приезжай-ко в гости, чего ли. Я, взять к примеру, недалеко живу.
— Хорошо, — говорит Тоня, — я объеду все ближайшие чумы, узнаю,-кто как живет, и начну обучать всех детей грамоте.
— Тарем, — говорит Васька Харьяг, а лицо Явтысого мрачнеет.
Когда гость выходит, Явтысый говорит тихо, одними губами, поднося кружку чаю девушке:
— Это шаман, хабеня. Понимаешь?
— Да, — так же тихо отвечает Тоня, — теперь я понимаю…
Возвратившись в свою палатку, Тоня зажгла лампу-молнию и, поставив ее на тумбочку, долго не могла заснуть на маленькой складной койке. Какими-то далекими-далекими казались ей прошедшие годы, юность, детство. Она пока одна наедине с этим неизвестным миром.
«Хорошо, что так много книг взяла», — думает Тоня.
И бояться ей тоже нечего: чем она хуже других? Шаманы. Кулаки. Неизвестная жизнь. Да это и не так уж страшно. И то, что Явтысый попросил поддержки у нее, беспартийной девушки, — разве не доказательство того, что она здесь нужна больше, чем ее подруги, имеющие только мужей и нигде не работающие? А трудно было всем: и Феликсу Эдмундовичу, и Владимиру Ильичу.
Тоня улыбается теплой и гордой улыбкой. Она наполовину выползает из спального мешка и, подняв с полу чемодан, кладет его себе на колени. Из чемодана она вынимает маленький портрет Ленина и ставит его на тумбочку, подальше от лампы. Ильич щурит добродушно глаза, и Тоня тихо смеется от радости. Ей кажется, что Ильич понимает ее состояние и думает сейчас: «Ага, попала, Тонька! Боишься, трусиха?»
И, заснув, девушка продолжает волноваться за свое такое заманчивое будущее.
И снится ей, что Васька Харьяг — шаман — приходит в ее палатку и садится к тумбочке, где пьет чай Владимир Ильич.
— Здравствуй, гражданин Ленин, — говорит он.
— Садись, — отвечает Ильич.
Васька Харьяг хмуро садится на пол и говорит лисьим голоском:
— А мы придушим твою девку, гражданин Ленин.
Ильич улыбается насмешливо, гладит по лбу Тоню и говорит шаману:
— Попробуй…
— Она не комсомолка. Она беспартийная, — говорит Васька Харьяг.
Ильич долго всматривается в лицо Тони и вновь улыбается тепло и приветливо.
— Правда? — спрашивает он.
— Да, — шепчет Тоня.
— Тогда за нее ты, Васька Харьяг, ответишь втрое. Она беспартийная, а вот в тундру приехала. Далеко.
Шаман хочет что-то сказать, но Ильич смотрит на него угрожающим взглядом, и Васька Харьяг уползает из палатки.