На пару с пастушонком, натершись от комаров пахучими травами, и расположились почти что у самого ручья, под раскидистой вербою. Солнце село уже, и последние лучи его красили редкие облака оранжево-золотистыми сполохами. Небо побледнело, сделалось из синего – блекло-голубым, затем – белым и – почти сразу же – фиолетовым, черным. Похолодало, над головой ярко вспыхнули звезды, и молодой месяц, покачиваясь, завис над вершиной старого клена.
Гордый оказанным доверием пастушонок, желтоволосый, веснушчатый – звали его Мардан – всячески выказывал все свое почтение: притащил старую попону, расстелил да еще осмелился предложить девушке свой старый плащик.
– Сиди уж! – отмахнулась та. – Смотри, как бы тебе самому не замерзнуть… Или комаров досыта покормить – с голыми-то плечами. Чего тунику-то не одел?
– Нету меня, госпожа, туники, – со вздохом признался отрок. – За зиму изорвалась вся. Да сейчас ничего, тепло.
Действительно, холод вовсе не чувствовался, вернее, чувствовался, но только по сравнению с жарким днем. Да и комары – ныли, конечно, нудно, но, сев на руку или на лоб – тут же улетали со всей возможной брезгливостью – трава-с.
– Эвон, Каргис костер распалил, – вытянув шею, прошептал отрок. – Не жалеет хвороста.
– А чего его в лесу-то жалеть? – Лита тихонько засмеялась. – Да и благородный Нетубад приказал, чтоб издалека ваш костерок видать было! Ты чей сын-то?
– Сейчас ничей – матушка давно умерла, а отца убили.
– Бывает.
Жрица постепенно начинала испытывать какую-то симпатию к своему нищему напарнику – больно уж судьба паренька напоминала ей свою собственную.
– Ничего, в деревне пропасть не дадут.
– Не дадут, – Мардан согласно кивнул. – Знаю. Лишь бы только на деревню нашу никто б не напал, поля б не пожег, не угнал стада.
– Не нападут! – сверкнув глазами, с пылом заверила жрица. – Теперь у вас – защита надежнейшая, правда-правда.
– Этот вот… благороднейший?
– Не только он, но и сами боги.
– Богов мы и раньше молили, какие приносили жертвы… один раз меня чуть не принесли. А скот как воровали, так и воруют!
– Но-но! – Лита повысила голос. – Ты тут не очень-то богохульствуй – боги сами знают, что делать. Тем более, славили мы их неправильно. И я-то, дура, тоже не сразу поняла. Что им не кровь нужна, а радость! В бочке пенного пива богам куда больше радости, чем, скажем, от тебя. Тем более – бочку-то все могут во славу великих божеств выпить, а тебя уж никак не съесть – тощий больно.
– Не надо меня есть, госпожа! – не поняв юмора, в страхе воскликнул мальчишка. – Я еще пригожусь – вон, скот пасу, а вырасту – земледельцем, охотником стану, а может – и воином! Замысел богов – кто же знает?