– Мьёлнир!!!.. Мьёлнир!!!..
Оглушительный рев разорвал черные горелые клочья волшебного тумана, и Олаф, остервенело размахивая топорами, перескочил через неподвижные тела друзей и вклинился между отдернувшимися под натиском магии Адалета, но всё еще жадно тянущихся к лукоморцам щупальцами.
– Олаф, нет!!! Не подходи!!!..
Но волшебник мог с таким же успехом воззвать к самому туману.
Удар, другой, третий, четвертый градом сыпались на одутловатое брюхо вампира и угольные нити, как камнепад. Свистел рассекаемый с невероятной скоростью воздух, сверкала сталь, ревел как раненный бык отряг, готовый зубами рвать мерзкую тварь…
Ничто не могло остаться целым в такой мясорубке.
Ничто, кроме грязного летающего монстра.
Оправившись от замешательства, он потемнел, словно наливаясь черной кровью, вздохнул утробно и вдруг принялся пухнуть. Рубленые и прожженные раны в его боках стали дрожать и затягиваться прямо на глазах.
– Олаф, прочь!!! Щупальца!!!..
Ведомый, скорее, инстинктом самосохранения, чем советом Адалета, отряг бросился на землю, перекатился, уворачиваясь в последнюю секунду от оживших и вновь возжаждавших крови вновь гибких нитей и… наткнулся на два вкопанных в землю столба.
Которые тут же взлетели вверх.
– Хель и…
Печальное ржание было ему ответом.
– Дура!!! – неистово рявкнул он, вскочил…
Злополучная лошадь, запутавшись поводьями в кустарнике, лишь отчаянно мотнула головой.
– Дура!!! – еще раз гаркнул отряг, махнул топором, снося половину придорожных зеленых насаждений в радиусе двух метров, пленивших непутевую лошадь и, не оглядываясь, бросился к Адлету.
– Я иду!!!..
Плюющиеся жидким пламенем лохматые сферы с низким гудением шмелей одна за другой вырывались из посоха мага и устремлялись то к щупальцам тучеобразного теперь монстра, то в брюхо, то во фланги, выжигая дыры и клочья призрачной плоти на своем пути, но существо, казалось, ни сдаваться, ни сдуваться не собиралось.
Шаг за шагом и шар за шаром, Адалет отступал.
Шаг за шагом и шар за шаром, тварь приближалась.
– Я не могу ее прикончить!!!.. Беги отсюда!!! Забирай их и беги!!! – разрезал напоенный гнилью и смертью воздух пронзительный голос мага. – Я за тобой!..
– Я…
Больше всего на Белом Свете юному воину хотелось с кличем «Мьёлнир, Мьёлнир!» накинуться на черную мерзость подобно ледяному шторму и сгинуть со славой в неравном, но яром бою…
Но он был не просто воином. Он был конунгом. А это значит, что в крови его, в костях, в сердце и в мозгу веками и поколениями его предков вбито было знание того, когда надо умирать, а когда – отступать. И он, скрипя зубами от бессилия, сунул топоры за спину, метнулся к друзьям, сгреб их в охапку одной мощной лапой и кинулся бежать.