Обед был очень сытным, более двух плиток за раз никому одолеть не удалось.
Санька, блаженно улыбаясь, лениво растянулся под кустом. Тинка отвернулась, незаметно вытирая рукавом измазанные губы.
Вовка сосчитал оставшиеся плитки и сложил их в кожаную сумку.
— Сколько? — поинтересовался Санька, лежа вверх животом на солнцепеке.
— Двадцать шесть штук.
— Выходит, каждому еще ровно по шесть шоколадок с добавкой.
— Меньше, — поправил его Вовка, доставая из сумки три плитки. — Надо Михасю отнести.
— Три? — удивился Санька. — Не слопает он. Мы еле-еле по две осилили…
— Там не только Михась. Пленных тоже кормить полагается.
— «Полагается, полагается», — передразнил его Санька, — где видано — пленных шоколадом кормить?
— Тогда вставай! — приказал ему Вовка. — Живо!
— Зачем? — Санька лениво потянулся.
— Дуй ягоды, для него собирать. Пленных голодом морить не положено.
Но Саньке вставать не хотелось. И шоколад уже не волновал его. Он махнул рукой.
— Ладно, пусть жрет фашист и знает нашу доброту.
Тина громко рассмеялась:
— Жадина ты ленивая!
— Вот что, Санек. Отдыхай до заката, а потом пойдешь сменишь Михася. — Вовка вскинул автомат на плечо.
— Ладно, пойду… — лениво пробурчал Санька.
— Повтори!
— Есть, товарищ командир, после заката пойти на смену Михасю и караулить пленного генерала. — Санька чуть приподнялся и отдал честь. — Все понятно.
— То–то, смотри у меня! — Вовка сунул шоколад в карман. — Ну, я пошел. Отнесу им еду.
После ухода Вовки Санька и Тина некоторое время молчали. Солнце стояло низко, и лес казался притихшим.
Тинка сидела, поджав ноги, смотрела в глубь леса и думала о доме, о мамке, о бабушке и маленьком братишке. Ей вдруг показалось, что все происходящее только снится ей. Стало грустно–грустно, и слезы навернулись на глаза. Она отвернулась, чтобы Санька не видел их.
— Пойду за водой, — сказала она глухим голосом.
— И мне принеси.
— Ладно.
Тина взяла ведро и медленно пошла в ту сторону, где были окопы и стояла пушка. Там, неподалеку от дороги, в лощинке, бил родничок,
Санька некоторое время смотрел ей вслед. Он вспомнил, как Тинка не раз с восхищением смотрела на Вовку. А Саньку она почти не замечала. В ее присутствии Санька чувствовал себя странно. Говорил и поступал совсем не так, как следовало бы. А ему очень хотелось проявить храбрость, совершить какой–нибудь героический поступок.
Санька еще немного полежал, вздохнул, достал из кармана фашистский пистолет. Рассматривая его, он подумал, что Тинке следовало бы помочь нести ведро с водой. Вояка! Санька вскочил и поспешил вслед за девочкой.