Естественной опорой чанкайшистов в Дунбэе стали бывшие японские пособники и тайные гоминьдановцы – помещики, чиновничество, крупное купечество спекулянтско-компрадорского типа, связанное с заграницей, а также организованные преступные группировки. «Китайский Бонапарт» принял под свои знамёна местных квислинговцев и уголовников с распростёртыми объятиями. В Харбине советскими органами госбезопасности были разгромлены уголовные банды, именовавшие себя «отрядами народной самообороны». Их главарь хунхуз Чжен установил связь с командованием гоминьдановской так называемой 6-й повстанческой армии, имевшим в подчинении несколько сот вооружённых боевиков и на порядок больше невооружённых пособников и намеревавшимся к приходу «законной власти» захватить склады трофейного японского оружия и развернуть «армию» в крупное воинское соединение.
Другая харбинская подпольная группировка, именовавшая себя «Синие рубашки», после 9 августа 1945 г. приняла конспиративное имя «группа Биньцзян». Следствие показало, что её руководитель полковник Чжан держал связь непосредственно с Чунцином и ежедневно выступал по радио. «Синие рубашки» имели отделения в Аныпане и Цзямусы. Харбинский центр поставил перед своими местными отделениями задачу наладить сбор разведывательных сведений о советских войсках и китайских коммунистических ячейках. Однако самой опасной оказалась террористическая организация «Братья по крови», объединявшая бывших офицеров армии Маньчжоу-го, имевшая подпольную типографию и склады оружия и связанная с главарём Временного подготовительного комитета Гоминьдана в Дунбэе господином Хэ и его помощником Чжан Тинго – крупным спекулянтом, бывшим при японцах мэром Харбина. Задачей «Братьев по крови» были заявлены вооружённый террор и диверсии против советских войск и советских оккупационных властей, а также уничтожение всех сторонников Компартии Китая.
В Харбине и других городах Маньчжурии распространялись антисоветские листовки двух типов. Листовки официального порядка подписывались Временным подготовительным комитетом Гоминьдана и его отделом пропаганды. Данные листовки преследовали цель «разъяснить» населению Дунбэя, что народное ликование и восторженные встречи советских войск имеют не тот адрес, что благадарить надо «великого полководца генералиссимуса Чан Кай-ши», Америку, Англию и «миролюбивого японского императора». В них утверждалось, что «Красная Армия пришла в Маньчжурию по приказу нашего главы правительства Чан Кай-ши», что «освобождение и свобода народов Северо-Востока целиком зависят от армии нашего Центрального правительства», что капитуляция японского империализма есть «результат борьбы, которую вели Америка, Англия и Китай», что к августу 1945 г. Япония «была уже разгромлена», что «антивоенные элементы в Японии заставили императора подготовить перемирие», что «японский император принял решение арестовать преступников и объявить о капитуляции» и что наступление Красной Армии лишь «случайно совпало с опубликованием японским императором декларации о капитуляции Японии». Листовки второго типа, изображавшие «возмущённый голос общественности», издавались от имени отдельных лиц, якобы не связанных с Чунцином и Гоминьданом, открыто призывали к немедленной войне с Советским Союзом. Образцом подобной печатной продукции является послание некоего «Чжу-антисоветчика». Начав со стандартных фраз, восхваляющих роль Чан Кай-ши, Америки и Англии в освобождении Маньчжурии, помянув попутно «низких людей в Китае» (коммунистов), грубо изругав статью советско-китайского договора, в соответствии с которой Китай официально признал независимость Монгольской Народной Республики, «Чжу-антисоветчик» возгласил: «Да здравствует Чан Кай-ши! В союзе Китая с Америкой, Англией и другими государствами пойдём на Москву! И в Москве выпьем чару вина! Выступайте против большевиков!»