Раненый летчик может истечь кровью и потерять сознание. Значит, пока есть силы — надо садиться.
— Я дотяну домой! — слабеющим голосом отвечает Обозный.
— Немедленно садись! Приказываю! — крикнул я. — Выполняй команду!
Но раненый не отвечает. Его самолет уже у самой земли. Садится? Нет! «Стрижет» кусты, цепляет
правой плоскостью землю, вздымает вихри пыли вперемежку с дымом. Это конец!..
Сердце сжалось от боли: еще двух крылатых воинов лишилась наша эскадрилья...
...День клонился к вечеру. По пути в столовую встретил Николая Тараканова. На его груди огоньком
горит Золотая Звезда. Мрачно протягивает руку — знает уже о гибели Обозного.
В просторной летной столовой светло: шесть «снарядных» [159] ламп горят ярким синеватым пламенем.
Все уже собрались. Ждем командира полка и замполита. Вот и они — заходят, садятся. Официантки
подают ужин. Командир встал, тихо начал:
— Наш праздник омрачился трагическим случаем. Жизнь как бы еще раз напоминает нам, что победа
достигается дорогой ценой. Есть у нашего народа такая традиция — поминать тех, кого не стало...
Все скосили глаза на пустующие места за столом. Молча поднялись. На минуту-другую в столовой
зависает звенящая тишина. Каждый про себя клянется отомстить врагу за погибших товарищей, навсегда
сохранить в душе их светлые образы.
2.
А дни уже совсем по-осеннему пасмурные. Все реже балует нас солнце, все чаще плывут над головой
тяжелые облака, и небо становится каким-то чужим, а земля — неуютной.
Наши войска уже приблизились к границам Восточной Пруссии. Сопротивление врага нарастает. Еще бы
— оплот немецкого юнкерства под угрозой!.. Гитлеровское командование спешно перебрасывает сюда
свежие резервы, вводит в бой новые танковые соединения, снимает с других фронтов авиацию, шлет
артиллерию.
Бои идут днем и ночью. Ожесточенные схватки ведутся за каждый метр земли. Накаляется обстановка и
в воздухе. Теперь плохая погода все реже принимается в расчет: надо помогать наземным войскам, надо
бомбить. И от восхода солнца до заката гудит моторами наш фронтовой аэродром.
Я как-то подсчитал: за десять дней на новом участке фронта моя группа вылетала на выполнение
шестнадцати боевых заданий. Штурмовали огневые позиции артиллерийских и минометных батарей, наносили удары по вражеским аэродромам, нередко в небе вступали в схватки с самолетами противника, контролировали коммуникации фашистов. В этих вылетах крепли крылья наших новичков. Ребята
набирались опыта, «нюхали порох», держали экзамен на боевую зрелость. В результате повышалась
боеспособность эскадрильи, ее готовность к выполнению все более сложных задач. [160]