Они в молчании гуляли по тропинкам этого благословенного места, и Свобода с благоговейным страхом вскидывала глаза к лицам сосен, застывшим в неземном покое. Ей стало жарко в полушубке, и она, скинув его, понесла в руках.
– Какое это чудесное место! – шепнула она, присаживаясь и срывая спелую ягодку земляники. – Отчего здесь так тепло среди зимы?
– Это Тишь, – ответила Смилина. – Она здесь очень близко к поверхности. Её воды поистине живительны.
На палец Свободы села бабочка, и девушка с восхищённой улыбкой поднесла её к глазам, а оружейница в своём посветлевшем сердце радовалась, что грустные мысли рассеялись и улетели прочь от невесты.
Вечером, после отбытия Свободы домой, семейство задумчиво собралось за столом ещё раз, провожая этот тихий день.
– Хорошая девушка, совсем не спесивая, хоть и княжна. И весела, и приветлива, и собою пригожа, а главное – ростом тебе под стать, словно для тебя рождена! – подытожила Вяченега свои впечатления от знакомства с будущей невесткой. – Вот только как же вы жить будете? Она, поди, у себя дома пальца о палец не ударит, всё ей слуги подносят… Она и обед не сготовит, и дом не уберёт, и рубашки не сошьёт. Сама, что ль, всё делать станешь, а? Как всегда?
– Вы мою Свободу ещё плохо знаете, родимые, – усмехнулась оружейница. – Она вовсе не ленивая белоручка. Дома у себя она с лошадьми возится наравне с мужиками-конюхами, даже стойла убирать не гнушается. К скотине подход имеет. А какая она охотница, вы б видели! Из лука бьёт без промаха.
– Ну-ну, понятно всё с тобой, – хмыкнула Вяченега, похлопывая Смилину по плечу. – Влюблена по уши, что тут скажешь. Поглядим, как она в хозяйстве управляться станет. Иль служанок с собою привезёт? А это – рты. Их ведь тоже кормить надобно.
– Не беспокойся, матушка, я всех прокормлю. – Оружейница отправила в рот ложку сладкой кутьи, улыбаясь своим мыслям о любимой. – Достаток у меня есть, ты знаешь.
Доход, который Смилине приносило её ремесло, она использовала с умом: не тратила направо и налево, а в само дело пускала и откладывала в кубышку. Сбережений у неё уже накопилось четыре сундука: два с серебром, два с золотом, которые хранились в подвале под зачарованным замком. Вдобавок Ворон обещал дать за Свободой приличное приданое, но это было неважно. Душу Смилины грела любовь. Каждая мысль об избраннице врывалась в сердце тёплым лучиком и освещала её дни подобно яркому весеннему солнцу.
Зима промелькнула и вправду быстро. Зазвенели ручьи, хрустально засверкали сосульки, а на проталинках пробивались к солнышку подснежники и лиловая сон-трава, цветы и стебли которой серебрились трогательным светлым пушком. Смилина сделала для любимого коня Свободы подковы, наделив их волшбой с тем же действием, что и у кольца; теперь княжна каталась в Белых горах на Бурушке, и весенний ветер румянил ей щёки и трепал косу.