— Везет мне сегодня на господ в белых костюмах, — усмехнулся Доббс и зашагал в сторону круглой кофейни на той же стороне Пласа де ла Либертад, которая ближе к таможне и порту.
Он уселся на высокий табурет в баре и заказал стакан кофе и два рогалика. Стакан на три четверти наполнили горячим молоком, долили до краев кофе, черным и тоже горячим. Поставили перед ним сахарницу, подали два красивых поджаристых рогалика и стакан ледяной воды.
— Почему это вы, бандиты, опять повысили цену на кофе на пять сентаво? — полюбопытствовал Доббс, размешивая в стакане целую горку сахара.
— Слишком уж велики расходы, — ответил официант, лениво прислонившийся к стойке и ковырявший во рту зубочисткой.
Доббс задал этот вопрос, лишь бы не молчать. Правда, для него и людей его пошиба было очень даже важно, стоит ли чашка кофе пятнадцать или двадцать сентаво. Но повышение цены Доббса нисколько не трогало. Если у него найдется пятнадцать сентаво, значит, отыщется и двадцать, а если нет двадцати, значит, и пятнадцати не окажется. По сути дела, никакой разницы.
— Не покупаю я билетов, черт побери, оставь меня в покое! — прикрикнул он на мальчишку индейца, который в течение вот уже пяти минут старался всучить ему длинные полоски лотерейных билетов.
Однако отделаться от этого мальчишки не так-то легко.
— Это лотерея штата Мичоакан. Главный выигрыш — шестьдесят тысяч песо.
— Исчезни, разбойник, я в лотереи не играю, — Доббс окунул рогалик в кофе, а потом сунул в рот.
— Весь билет — всего десять песо.
— Нет у меня десяти песо, сукин ты сын! — Доббс хотел было отхлебнуть кофе, но стакан оказался настолько горячим, что он отдернул пальцы.
— Тогда возьмите четвертушку — это будет два пятьдесят.
Доббс поднес стакан ко рту. Но когда прикоснулся губами, обжег их и поспешил поставить стакан на блюдце — держать его дольше было просто невмоготу.
— Если ты сейчас же не отправишься отсюда ко всем чертям вместе со своими ворованными билетами, я плесну тебе в лицо эту воду!
Эту угрозу Доббс произнес в ярости. Не то чтобы он осерчал на разбитного парнишку, его бесило, что он обжег кончик языка. На языке зло не сорвешь, на стакане с кофе тоже, зато на мальчишке — сколько угодно!
А тот пропустил эти слова мимо ушей. Он уже привык к таким приступам ярости. Из него начал вырабатываться опытный торговец, знающий, кто способен купить его товар, а кто нет. Человек, пьющий в такое время дня кофе с двумя рогаликами, должен быть в состоянии купить билет благотворительной лотереи штата Мичоакан.
— Тогда возьмите десятинку, сеньор. Всего одно песо.