Она всегда говорила, что я жуткая эгоистка, и думаю только о себе, но это, конечно же, не правда. Я думала о Деве, и всегда защищала ее, если она попадала в передряги (обычно это случалось по моей вине, но я ведь ее не бросала!). Мы с Девой мечтали поехать в поход, спуститься по реке на каноэ. Мне было любопытно, как это — жить в лесу, среди природы, готовить еду на костре. Я бы конечно хотела бы пойти туда со своим парнем, но его, к сожалению нет. Девы тоже нет. Поэтому я никогда не спущусь по реке на каноэ, и не буду спать в палатке в лесу.
Кладбище было ужасным, но я привыкла к нему; промозглая земля скрипела под моими ногами, когда я шла к могиле Девы.
Я остановилась перед мраморным надгробием, установленным ее родителями. Здесь уже лежали свежие цветы. Она была бы рада белым розам. Дева до жути любила белые розы. Наверное, потому, что они были как она — такими же белоснежными, непорочными, и невинными.
Когда я сказала ей это, — о том, что она любит розы, чисто из нарциссивных соображений, она рассмеялась мне в ответ.
Я присела рядом с ее могилой на небольшую скамеечку, под деревом, уперлась локтями в колени, и произнесла:
— Не поверишь, что я сделала сегодня, Дев. Ты будешь смеяться как одержимая, когда я расскажу, как пыталась убедить сегодня в магазине Райана, что я не проглотила язык. Представь себе эту картину. Ух, мои щеки все еще пылают. И, между прочим, из-за тебя, я не отправилась с ним в романтическое путешествие. Шучу, Дев. Конечно же, он просто предложил подвести меня…
Я замолчала, поняв, что странно веду себя. Вообще-то, всегда, когда я оказываюсь здесь, меня тянет все выболтать фотографии, на надгробной плите, словно она — мой личный дневник. Я просто верю, что Дева слышит меня. Не может не слышать. Я верю в загробную жизнь, и верю, что когда-нибудь мы встретимся с ней в хорошем месте. Дева заслуживает Рая, и надеюсь, она сейчас там, лежит на берегу моря, на шезлонге, попивает колу через трубочку, и хохочет от моих ужасных ляпов.
Я легла на скамейку, уставившись на небо. Сквозь ветви деревьев, я видела, как светит солнце, и думала: может, это Дева смотрит на меня?
Я помню как сейчас тот день, когда я узнала, о том, что Дева мертва.
Ее тело обнаружили на территории университета, после вечеринки посвящения. Я была слишком пьяна, чтобы заметить что-то подозрительное. Я была слишком пьяна, чтобы заметить, что Девы нет в комнате. Я была слишком пьяна, чтобы осознать, что мне следует пойти за ней, что мне следует найти ее и привести в комнату.
Я просто лежала в своей кровати, даже не осознавая, где я нахожусь. Меня мутило, от едва заметного движения. Голова гудела так сильно, словно в ней поселился рой пчел. Я не чувствовала рук и ног, я не чувствовала, что мои мысли сгруппированы. На следующий день, я даже не помнила, о чем думала, и что говорила. Не помнила, как попала домой. Поэтому, в полиции я не смогла сказать ничего вразумительного. Я лишь плакала, и повторяла, что этого не может быть. Я не могла понять, как такое могло случиться? Как это могло случиться с Девой, с моей лучшей подругой, с девочкой, которая была самой умной, самой доброй, самой ответственной из всех, кого я когда-либо знала.