Он прав, и все равно в душе у меня все вскипело. Если я веду дело, то не люблю, когда от меня что-то пытаются утаить. Он мог бы рассказать мне обо всем тогда. Мы оценили бы эту информацию и отнеслись к ней так, как она того заслуживала. Это был путь, который вел в тупик. Мы поймали Бургоса по горячим следам, и час спустя он уже признался в убийстве всех женщин. Неприличное поведение Элли Данцингер не имело отношения к Бургосу.
— Кто знал об этом?
— Элли. — Он откашлялся. — И я.
— Вы уверены?
— Мы оба понимали, что должны проявлять осторожность.
— Охотно верю.
— Меня не волнует, во что вы верите. — Гарланд вышел из темного угла. — Вам приходилось защищать убийц. И директоров компаний, которые воровали деньги у акционеров. И вы защищали мои интересы, когда у нас возникли проблемы с ядовитыми отходами во Флориде. Но в этой истории я абсолютно невиновен. Так защитите меня. Постарайтесь сохранить все в тайне. — Теперь он стоял ко мне лицом. — Или я найду кого-то другого, кто сделает это.
Я посмотрел на него. И снова меня сдерживали его деньги. Гарланд знал, что если я потеряю такого клиента, как он, то несколько десятков юристов из моей фирмы могут оказаться на улице.
— Так найдите того, кто сможет это сделать, — сказал я.
Я видел, что мои слова удивили его, хотя Гарланд вообще редко показывал свое удивление. Он смотрел мне в лицо, надеясь разглядеть хотя бы малейшее проявление слабости.
— Вы боитесь. — Он медленно кивнул. — Я никогда не видел вас таким.
Теперь Гарланд говорил не о наших отношениях. И не о миллионах долларов, которые все эти годы выплачивал мне за работу.
И он был прав.
— Кто убил мою дочь? — спросил он.
— Терри Бургос, — тут же ответил я.
Мы оба удивились, как быстро я дал ответ. И еще больше нас поразило то, что на этот вопрос можно было ответить иначе. Три дня назад мне казалось это невероятным.
Его лицо немного посветлело, словно мои слова даже немного позабавили его. По крайней мере он пытался показать мне, что никого не боится.
— Я постараюсь выяснить, что происходит, — сказал я.
— Даже если это докажет, что вы ошибаетесь?
— Даже в этом случае.
Я повернулся к двери. Пока шел по коридору, мои ноги дрожали. Охранник-британец с подозрением проследил за мной, когда я открыл дверь и направился клифту.
— Это было не важно, — сказал Брэндон. — Какой смысл разрушать людям жизнь, если это ни к чему не приведет?
— Я не спрашиваю, почему вы тогда ничего не рассказали полиции, — досадливо поморщился Макдермотт. — Мне интересно узнать, почему вы не хотели говорить об этом сегодня. И почему мы должны услышать это не от вас. Вы кого-то боитесь?