Рядом с Вито стоит Питер Макинтош, капитан команды поддержки Кэти Винклер. Он глядит на меня с прищуром.
– Что за педаль?
– Look Keo, – бормочу я. Нашелся какой любопытный.
Питер куда-то исчезает, а экипаж механиков хватает мой байк и приступает к работе. Будто на пит-стопе Indy 500[4], они начинают диагностику – исследуют раму на трещины, тестируют тормоза и переключение передач, проверяют, не погнулись ли колеса, торцовые ключи так и мелькают у них в руках. Я хмурюсь. «Что они делают? Неужели не видят, что мне кранты!»
Несколько секунд спустя вновь появляется Питер… И несет новенькую педаль, в точности как моя.
«Но…» Мозг лихорадочно пытается понять, как этот сюжет сделал внезапный поворот – и совсем не в ту сторону, о которой я размечтался. Они же пытаются вернуть меня в строй, таки озаряет меня. Они ждут, что я продолжу гонку! Я морщусь, когда кто-то протирает мне плечо. Но ведь это бред! Я же все решил: у меня травмы, велосипед сломан, суши вёсла, разве нет?
Джули, стоя на коленях, бинтует мне ногу. Она смотрит на меня снизу вверх и улыбается.
– Думаю, все будет в порядке, – говорит она.
Установив педаль, Питер Макинтош поднимается на ноги. Глядя мне прямо в глаза, он провозглашает голосом главнокомандующего армией:
– Ничего еще не кончено. А теперь забирайся на байк и доделай дело.
Я теряю дар речи. С трудом сглотнув, я опускаю взгляд – но даже так чувствую, как все смотрят на меня, ожидая моего ответа. Они ждут, что я послушаюсь Питера, запрыгну в седло и помчусь вперед. «Доделай дело».
Впереди еще 217 километров. По-прежнему дождь. Я здорово уступаю конкурентам. А помимо того что истощен морально, я ранен, мокрый до нитки и вообще еле волочу ноги.
Глубокий вдох. Выдох. Закрываю глаза. Разговоры и шум вокруг меня слабеют, затихают, исчезают полностью. Тишина. Только биение сердца – и долгая, долгая дорога впереди.
И я делаю то, что должен: затыкаю внутренний голос, который требует, чтобы я сдался, и сажусь в седло. Похоже, моя гонка только начинается.