-- И совершенно счастливым.
Она улыбнулась ему, но ничего не ответила.
-- Пойдемте по этой тропинке,--предложил он,--и вы расскажете мне историю молоденьких австриячек... Вы станете здесь моей Шехерезадой...
-- Но только у нас не будет тысячи и одной ночи...
-- Увы!.. Вы сказали... у нас? Она прервала его:
-- Эти девчушки -- близнецы. Они росли вместе, жили в Вене, затем в Будапеште, других близких подруг у них не было. Когда им исполнилось восемнадцать лет, они познакомились с венгром, который принадлежал к старинному аристократическому роду, прекрасным, как бог, и музыкальным, как цыган. В один и тот же день обе девушки без памяти влюбились в него. Спустя несколько месяцев он просил руки одной из сестер. Другая в отчаянии пыталась покончить с собой. Тогда избранница графа Никки решила отказать ему, и сестры составили план умереть вместе... И тут как раз они, подобно мне и вам, получили проспект "Танатоса".
-- Какое безумие! -- сказал Жан Монье.-- Обе молоды и прекрасны... Отчего бы им не уехать в Америку, они могли бы встретить и полюбить других юношей?.. Немного терпения, и все уладилось бы...
-- Сюда как раз и попадают те, кому не хватает терпения,-- печально проговорила она.-- Впрочем, каждый из нас может рассуждать очень здраво, когда дело касается другого... Кто это сказал: "Все мы имеем достаточно мужества, чтобы переносить несчастия других"?
Обитатели "Танатоса" могли целый день наблюдать, как мужчина и женщина в белом без устали бродили по аллеям парка, мимо скал, вдоль оврага. Они горячо обсуждали что-то... Когда начало смеркаться, они повер
(74)
нули назад к отелю. Заметив, что они шли обнявшись, мексиканец-садовник деликатно отвернулся.
После ужина Жан Монье увлек Клару Кирби-Шоу в маленькую уединенную гостиную и весь вечер нашептывал ей что-то, казалось, трогавшее ее. Затем, прежде чем подняться в свою комнату, он отправился на поиски господина Берстекера. Он нашел директора в кабинете просматривающим какую-то черную книгу. Господин Берстекер проверял счета. Время от времени он брал красный карандаш и зачеркивал одну строчку.
-- Добрый вечер, господин Монье! Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?
-- Да, господин Берстекер... По крайней мере, я надеюсь на это... Вас удивит то, что я скажу... Столь неожиданная перемена... Но такова жизнь... Короче, я пришел сообщить вам, что намерения мои переменились. Я раздумал умирать.
Господин Берстекер в изумлении поднял на него глаза:
-- Вы говорите серьезно, господин Монье?
-- Я отлично сознаю,--продолжал француз,--что вы сочтете меня человеком непоследовательным, нерешительным... Но разве не естественно, что изменение жизненных обстоятельств влечет за собой перемену наших намерений?.. Неделю назад, когда я получил ваше письмо, я был в отчаянии, чувствовал себя совершенно одиноким... Мне казалось тогда, что нет смысла бороться... А сейчас весь мир для меня преобразился... И в сущности, я обязан этим вам, господин Берстекер.