– Значит, увольняетесь? – спросил Водорезов, когда они вышли из директорского кабинета.
Дайнека кивнула:
– Увольняюсь.
– Сам бы ушел, да грехи не пускают.
– Диссертация…
– Что?
Дайнека повторила:
– Диссертация уйти не дает. – Она внимательно посмотрела на Водорезова: – И вот вам мое мнение: вы здесь очень нужны. Нельзя, чтобы их всегда и все оставляли.
– Вы про стариков?
Она молча кивнула, потом сказала:
– Я бы не ушла… Только… – ее горло перехватил нервный спазм.
– Не нужно, не объясняйте, я все понимаю.
* * *
В последнее рабочее утро Дайнека привела в порядок картотеку, выдала и приняла несколько книг. Затем сложила папки с разобранными архивными документами в одно место, предварительно их подписав.
Ближе к обеду читательский поток увеличился. После того как, прощаясь, старики стали желать ей всего самого лучшего, Дайнека поняла: информация о ее уходе распространилась и стала всеобщим достоянием.
Ее до глубины души трогало участие стариков, но она крепилась. В противном случае сорвалась бы с места, побежала к Татьяне Ивановне и забрала свое заявление.
«Что сделано, то сделано», – убеждала себя Дайнека.
Ерохина, кстати, тоже пришла. Протянув книжку, спросила:
– Значит, увольняетесь?
Дайнека взяла из ее рук очередной детектив и опустила глаза:
– С завтрашнего дня уже не работаю.
– Ну вот!
– Что вот? – Дайнека подняла взгляд на Ерохину.
– Я знала, что долго вы не задержитесь.
– И, как видите, оказались правы.
– Я-то вас понимаю. Но многие осуждают…
– Меня? – Дайнеке стало не по себе. – Почему?
– Приехала, говорят, хвостом повертела…
– Считают меня вертихвосткой?
– Не знаю, – Ерохина поджала тонкие губы и отвела глаза. – Может, и считают.
Дайнека почувствовала, что готова сорваться, и стала заполнять формуляр. Через несколько минут справилась с собой и спросила:
– Возьмете новую книгу?
– Возьму. – Ерохина прошла к стеллажам и оттуда продолжила: – Видать, плохо старался Водорезов. Ухаживал, говорю, плохо.
– При чем здесь Водорезов?! – возмутилась Дайнека. – И какое вам до этого дело?
– Мне-то никакого, а вы уезжаете, – старуха вернулась к столу с выбранной книжкой.
Дайнека молчком отметила в карточке, заполнила формуляр и, отдав книгу, сказала:
– Прощайте, Надежда Петровна. Больше мы с вами не встретимся.
* * *
После обеда время тянулось медленно. Дайнека читала и перечитывала стихи, написанные на обороте фотографии графини Измайловой:
Призывно грустный шум ветров
звучит, как голос откровений.
От покосившихся крестов
на белый снег ложатся тени.
И облако знакомых грез
летит беззвучно с вестью милой.
Блестя сквозь ряд седых берез,