Мадалена, та самая, которую понизили в посудомойки с появлением Виолы, сначала злилась и косилась, но, поняв, что в отличие от нее самой, Виола не собирается подрабатывать, поднимаясь по ночам в номера посетителей, перестала обращать на Виолу внимание.
Сама же Виола, набегавшись за день, еле успевала доплестись до лачуги и валилась спать. Хорошо хоть, теперь ей не было нужды готовить, ела она в трактире то, что оставалось после посетителей, брезгливо отламывая на хлебе или сыре следы чужих зубов.
Посетителей трактира обслуга делила на три категории. Заезжие гости, по большей части купцы или юристы, обычно вели себя тихо, платили сполна и иногда зазывали Мадалену скрасить им ночь. Завсегдатаи — краснолицые и горластые цеховики всех мастей (был среди них и муж горшечницы Лучии), исправно надирались в трактире после работы, горланили и буянили, но в меру, с оглядкой. И наконец, стражники и кондотьеры — сладить с этими было нелегко, они напивались, кричали, дрались и лапали девушек. Хозяйка предпочитала не вмешиваться до тех пор, пока дело не доходило до битья посуды или швыряния мебели, поэтому ежедневную борьбу за свое достоинство Виола вела молча и самостоятельно.
Как–то вечером, один из стражников, особенно досаждавших Виоле, подставил ей подножку. Девушке удалось не упасть, но чтобы удержать равновесие, пришлось опереться о соседний стол. Сидевший за столом ближе всех к ней заезжий купец, не преминул воспользоваться этим, ущипнув ее сквозь юбки за мягкое место. В ярости Виола выплеснула ему в лицо содержимое кружки, которую держала в руках. И купец, и стражники захохотали. Чувствуя себя бессильной в своей злости и унижении, Виола вернулась на кухню за новой порцией еды и вина.
Стражники объединились с купцами и весь вечер пили за их счет, заставляя скрипящую зубами Виолу приносить выпивку снова и снова. Уже заполночь хозяйка выставила пьяных стражников вон, а хмельные купцы, расплатившись, пошатываясь, поднялись наверх, прихватив с собой Мадалену.
Виола убирала со столов, с омерзением сметая с досок винные разводы с плавающими в них огрызками и костями прямо на пол. Покончив с этим, она взялась за метлу, яростно, со слезящимися глазами выметая сор прочь.
Что–то звякнуло при очередном взмахе метлы, и Виола, откинув с глаз выбившиеся из–под головной повязки пряди, наклонилась. Отыскав взглядом металлический блеск, она протянула руку. В свете факела на ладони серебрился дукат. Купец, расплачиваясь, уронил, сообразила Виола и мстительно улыбнулась, сжав ладонь с монетой в кулак.