Про то, как Вакса гуляла-гуляла, гуляла-гуляла (Левитин, Левитина) - страница 30

«Что это со мной? – промелькнуло у нее внутри. – Значит, у меня есть сердце?»

Затем топили сухую финскую баню, несли туда Машу, завернутую в одеяло, чтобы согреть, мама звонила в Москву врачу, выпытывая, что делать, а Маша держала руку отца в своей и спрашивала:

– Я не умру, папочка, я не умру, ты все сделаешь, чтобы я осталась с тобой?

«И со мной! – хотелось крикнуть Ваксе, которая вдруг почувствовала себя совершенно ненужной и не причастной к настоящей жизни. – Почему вы забыли меня?»

– Держи Ваксу, – сказал папа. – И верь мне, моя любимая: пока я жив, все будет хорошо.

Вернулась мама, понизив голос сказала, что есть подозрение на ложный круп, надо ехать в больницу, но застала странную картину.

Папа сидел, опустив голову, какой-то сомлевший и умиротворенный, Маша лежала у него на коленях и дышала ровно-ровно, а на ее груди лежала маленькая собачка, прислушиваясь, и смотрела на маму блаженно.

Что удивительно, когда старушки не стало, никто не хватился Ваксы, она сразу перестала интересовать своих поклонниц, всех до единой, никто не попытался даже вернуться к скамейке, на которой нашли старушку, чтобы забрать собачку, по привычке лежавшую спиной к свету. Никто, кроме одного человека.

Он вошел в комнату мамы, приподнял край простыни, посмотрел на лицо старухи, чтобы запомнить его навсегда, и прикрыл ее.

Потом вышел из комнаты в коридор и сказал нянечке:

– Спасибо! Теперь все, что у нее было, возьмите себе. Мне только нужно забрать ту ничтожную собачонку, что лежала у нее на постели. Не скажете, куда она делась?

– А действительно, куда Вакса делась? – спохватилась нянечка. – Они ведь не расставались.

Она пошла в комнату искать, а сын, наделенный обостренным чутьем человека, только что потерявшего мать, пошел к той самой скамейке в саду, где, не меняя позы, лежала Вакса.

Он сел рядом, вероятно, приноравливаясь, пытаясь понять, как сидела его мать, когда у нее остановилось сердце, и догадался, что собачка до последнего момента была у нее в руках. Тогда он взял Ваксу и сунул ее в карман.

Потом были хлопоты – раздача денег, крематорий, снова раздача, захоронение.

– Ну что же, – сказал он дочке, придя домой, – бабушки не стало, я очень благодарен, что ты не пришла ее проводить. Хотя бы не притворялась.

– Прости, папочка, – сказала дочь. – Я очень тебе сочувствую, бабушка была хорошей, но ты же знаешь, как я занята.

– Знаю, – сказал он. – И ты занята, и мама, и поэтому я ненавижу вас обеих. И себя заодно.

Потом он что-то вспомнил, пошел в переднюю, достал из кармана плаща собачку.

– Я не знаю, как ее имя, можешь называть ее как угодно, но она была до последней минуты рядом с твоей бабушкой, и поэтому я очень прошу тебя поберечь ее хоть немного, поставить у себя в комнате на видном месте. Мне бы этого очень хотелось, я думал бы о тебе лучше.