— Какой это?
— И чемпиона по брассу, которого тренировал Бубу Хольд и который дважды побил национальный рекорд, ты тоже не знаешь? А брат его студент, искусством занимается, целыми днями малюет на холме у сасского кладбища. Высокий такой, как американец, и жует резинку. Я два раза играла с ним в баскетбол.
— Какой это, слушай, какой? — закричала она взволнованно.
— Но главное тот, что играет на трубе. Господи боже мой, ты когда–нибудь слышала, как он играет? Тот белокурый мальчик, который поднимается на башню и играет, и все собираются на площади его послушать. Тогда все окна в городе открываются и все красивые девушки сходят по нему с ума. Они потом готовы пойти за ним на край света, а ему на это наплевать, потому что у него золотая труба, и оттого ему даже неважно, есть ли на небе солнце. Ты знаешь его?
— Какой это? Какой?
Она вцепилась в меня обеими руками и стала трясти,
— Какой это? Познакомь меня. Откуда ты его знаешь? Прошу тебя. Я устрою так, чтобы тебя не выгоняли. Познакомь меня, пожалуйста.
— Подожди, — сказала я. — Что–то непонятно. Это же твои типы. Я просто хотела передать им привет, и только.
— Какие типы?
— Те, которых ты меняешь, чтобы не соскучиться.
— Врешь ты. Нет у меня никаких типов. Ты врешь, чтобы от меня избавиться, чтобы не знакомить меня с ними.
— Так ведь ты сама рассказала мне и то и се…
— Слушай, честное слово, я поговорю, чтоб тебя оставили. Только ты меня познакомишь? Познакомишь? Скажи!
Я встала. У меня все затекло, и было холодно. Каменные стены не подпускали лета, небо блестело, как туго натянутый пузырь, — если бы разнести в щепы эту крышу, с нее потекли бы потоки горячего воздуха.
— Не знаю, — сказала я. — Посмотрю, еще подумаю. Мне не хотелось смеяться, и плакать мне не хотелось, и что это за люди такие, мимо которых ты проходишь, даже не останавливаясь? Уж если на то пошло, было бы гораздо приятнее глядеть на красную козу, привязанную к столбу. О, мне это было бы очень приятно!
Я вернулась в комнату. Эржи не позвала меня, а мне не верилось, что старики откажутся от прощальных наставлений. Такой случай нельзя было упустить. Командор это знал.
Но Эржи не было в ее комнате. Она была у Мананы. Когда я вошла, она стояла, склонясь над постелью, и пыталась понять бормотание Мананы. Она бредила, большие капли пота скользили по ее щекам.
— Баруня, баруня, — шептала Эржи, тряся Манану за руки.
Я подошла тихо, и она, испуганно обернувшись, попросила меня о помощи.
— Што делать? Нужен звать доктор.
— Погоди, — сказала я и отстранила ее. — Открой окно.