Сметану мать скрывала. Годы были голодные, сметана доставалась не всем. Им доставалась. Продуктовые заказы отца-генерала. Из-за этой сметаны и других, заурядных для сегодняшнего едока, но редких и недоступных для тех лет гастрономических радостей ему не позволяли звать в дом одноклассников.
Мать, единственная дочь мелкого раскулаченного торгаша, от которого к тому времени осталась только выцветающая фамилия-вывеска, намалеванная на стене дома, где до революции была лавка, а потом в мелко разгороженных комнатках пьянствовала, дралась и неразборчиво плодилась деревенская голытьба, мать, нашедшая себе идеологически верного мужа, знала цену маскировке.
Отец пошел в гору в предвоенные годы репрессий, последовательно занимая карьерные пустоты, образованные приведенными в исполнение расстрельными списками. Он никого не подсиживал, выдающимися способностями не отличался, просто был русским, партийным, из крестьян, умел исполнять и не дергаться.
Жили в особняке. После попадания германской бомбы рабочие наркомата перестелили полы, крышу и поделили бывшую обитель дореволюционного чайного магната на квартиры. Генералу, при обороне столицы не изменившему своему умению не дергаться, досталась жилплощадь с тремя спальнями, кухней и коморкой, где хранили лыжи и зимние пальто, а когда родился младший, в коморку заселили Дусю из деревни, помогать по хозяйству.
С фронта отец привез «вальтер». Тяжелый тряпичный сверток в ящике стола. Строго запретил прикасаться. Он не удержался, достал и мимо Дуси, которая купала младшего, юркнул во двор. А там мальчишки.
Никто не убился, но милиционер пистолет изъял. Отца вызывали. Последовала порка и повторяющийся вопрос: «Хочешь меня под статью подвести?!»
Мечтал стать капитаном дальнего плавания. Долгие морские походы, неизвестные порты, неназойливые женщины. Отец, коротающий послевоенную скуку на потешной должности в Генштабе, безмолвствовал, мать настояла на нормальной специальности. Выучился на инженера. Специализация – бетонные конструкции. Устроился в проектный институт. Оклад сто двадцать плюс премия. Отец взял участок для приусадебного хозяйства, принялись домик возводить, грядки обихаживать.
Когда генералу давали надел, государство щедростью не отличалось – нарезало своим заслуженным сынам бросовую землю по ноль, ноль, шесть гектара. Кооперативу, в который генерал вступил, выделили под участки болотце, упомянутое еще одним из второстепенных бородачей русской литературы как место, подходящее для стрельбы по вальдшнепам и прочей модной в тот славный век мелкой дичи. Генералу, разумеется, предлагали и раньше, сразу после победы, добротные ломти гектаров среди сосен и берез, неподалеку от неброских имений тогдашней высшей знати, но он, бесстрашный в бою и чрезвычайно, даже избыточно осторожный в делах повседневных, от тех золото-бриллиантовых по нынешним ценам соток отказывался, ссылаясь на нелюбовь ко всему мелкобуржуазному. Времена были такие, вроде дают – бери, а вроде возьмешь, посадят. Краешка повода достаточно, и вот уже катишь прямиком по рельсам в лесозаготовочные дали. Вот он и не брал. Так и говорил: «мелкобуржуазно». Смешное слово, а в те годы без тени улыбки произносили. Не поперхиваясь.
