Глава Х За монастырской стеной
В пяти верстах от города N-..ска, на невысой горке, почти упираясь в сосновый бор, раскинулся женский монастырь. На самой вершине — церковь; золотой купол ее увенчан ажурным крестом. По склону горы бегут домики-кельи, полуспрятанные под ветками берез и сосен. Перед каждым домиком разбить цветничок; густо посыпанные желтым песком дорожки прихотливо вьются между деревьями, сходятся на большой церковной площади и вновь бегут по другой стороне горы в большой фруктовый сад, а за ним на монастырское кладбище. Все здесь дышит красотой покоя, мира, тишины, земным раем кажется всякому постороннему взгляду.
Все это завела здесь последняя игуменья мать Антония.
Ее предшественницы признавали только строгую простоту. Ни цветов, ни даже веселых желтых дорожек не было здесь и в помине. Все было бесцветно, понуро, холодно.
Сегодня день был томительно-жаркий, солнце палило нещадно.
Лес густо напоил смолою воздух и затих, притаился, не шелохнется; даже птицы замолкли.
Черные тени монахинь медленно, вяло бродят по дорожкам, стараясь не выходить из тени.
Цветы опустили головки, стрекозы и бабочки спрятались под листками; одни только неутомимые пчелы деловито жужжат, перелетая с цветка на цветок в поисках меда.
Все живое ждет благодетельной прохлады — вечера.
К вечеру начали набегать тучки, собирались все в большем и большем количестве, а к ночи огромная мохнатая туча нависла над монастырем, спустилась ниже креста церковного, накрыла, придавила собою кельи.
Наступила жуткая тишина и непроглядная тьма.
Слабо мерцают лампадки за маленькими оконцами келий. Монастырь погрузился в сон.
Недалеко от церкви, за большим палисадником — домик игуменьи.
Уютно и светло в ее приемных комнатах и душно в маленькой спальне.
На узкой жесткой постели беспокойным сном спит игуменья.
Брови нависли над впадинами глаз, скорбно опустились углы губ, стоны-вздохи вырываются из впалой груди.
Видит себя старуха-игуменья юной монахиней Антонией.
Снится ей маленькая узкая келья. Высоко проделанное оконце скупо пропускает свет и отнимает возможность любоваться ликом Божьим.
Все обдумано строго. Монахиня не должна отвлекать своих мыслей от поста, молитвы и изнурения плоти.
Перед иконой Богоматери слабо теплится лампадка, на аналое Евангелие и крест. Затем — табурет и узкая, жесткая кровать составляют все убранство келии.
На кровати разметалась стройная молодая монахиня; не о молитве и покаянии думает она, душа ее далеко от кельи.
На губах блуждает улыбка, широко раскрытые глаза блестят негой, и видно, что перед мысленным взором ее плывут одна за другой яркие, светлые картины.