Поэтому я еще погулял по узким коридорам офицерского отсека, держась подальше от лифта к родным пенатам. За углом обнаружился торговый автомат, и я подошел посмотреть. Здесь продавались журналы, шоколадки, сигареты — то же, что и на нашем уровне. Я бы купил шоколадку — какой смысл экономить, если идут Безликие? — но забыл бумажник в комнате.
Я заглянул за автомат. Он не был закручен, как у нас, но чтобы его открыть, все равно нужен был код. А для нашего — отвертка и отвлекающий маневр.
Я снова поглядел на шоколадку, в животе забурчало. Пожалуй, я мог бы придумать, что делать с автоматом, но попасться на воровстве в офицерском отсеке — явно плохая идея. Кэм не обрадуется, если нас обоих отправят на гауптвахту из-за моей любви к сладкому.
Жизнь в Копе вроде как превратила меня в побирушку. Таких, как я, было легко отличить от других. Мы всегда первыми оказывались в очереди в столовой, словно боялись, что еда закончится. Мы никогда не отказывались от добавки к пайкам, собирая даже те крохотные пакетики с кислым майонезом. Некоторые из нас вызывались добровольно работать на кухне. Некоторые, как я, поступали умнее — и торчали в медотсеке. И неважно, что самое хорошее в армии то, что никого никогда не оставляют голодным. Если в детстве такое происходит достаточно часто, то уже не забывается.
Зуб даю, Кэм никогда не был первым в очереди в столовой.
Я оставил автомат в покое и еще немного побродил по коридорам, каждые пять минут поглядывая на часы.
Клуб командного состава я нашел случайно. Обогнул угол, а там он: широко распахнутая дверь, ведущая в огромную комнату, полную кресел, столов и диванов перед широкоэкранным телевизором. Здесь был бар, пахло пивом. А у двери стоял парень, который подозрительно уставился на меня.
Отсутствие нашивок выдавало в нем рядового вроде меня. Я видел его пару раз, но не знал. Он был невысоким, но крепким. И еще страшным, казалось, кто-то съездил ему по лицу, и нос расплющился. Интересно, как ему перепала такая непыльная работенка.
— Что ты здесь забыл, солдат? — нахмурился он.
— Меня определили в одну из комнат ниже по коридору, — ответил я.
На его лице отразилось недоверие.
— Вали отсюда. Тебе сюда нельзя.
— Да пофиг, — отмахнулся я. Мне туда и не хотелось, если уж на то пошло.
Я развернулся и налетел прямо на одного из группы офицеров, направлявшихся в клуб.
— Осторожно! — прикрикнул тот, увернувшись.
— Простите, сэр! — Я резко выпрямился, развел плечи и старательно отдал честь. Три года в армии — можно было бы подумать, что я хоть чему-то научился, но моя привычка по возможности избегать офицеров привела к тому, что практики у меня было маловато.