Моя неловкость привлекла их внимание, как и отсутствие звания.
Их было трое, и я не знал ни одного. Высокие, немолодые и явно из одного и того же теста — я почти не различал их: один был чуть худее всех, второй — выше, а третий — лысее.
— Что ты тут забыл, солдат? — спросил худой, прищурив темные глаза. — У тебя есть причина здесь находиться?
«Ага, свиданка».
— Коммандер Леонски временно определил меня в одну из здешних комнат, сэр, — ответил я, удивляясь, почему это так похоже на тупое вранье. — Я не пытался пройти в клуб.
Они, конечно, мне не поверили. Они смотрели на меня так, словно я поднялся в их отсек специально, чтобы взламывать их торговые автоматы, бродить по их коридорам и дышать парами их пива. Как будто среди рядовых есть только лжецы и воры. Впрочем, меня исключением из этого правила вряд ли назовешь. Иисусе, да я просто живой пример вора и побирушки. На Третьем я не поднимал головы, потому что не хотел постоянно торчать на гауптвахте и потому что воровать здесь было особо нечего, но в Копе я нередко брал то, что плохо лежит, даже хотя отец прибил бы меня, если бы узнал.
Худой вскинул брови, длинный и лысый расхохотались.
Я попытался взять себя в руки. Что может случиться? Они вызовут коменданта, тот свяжется с коммандером Леонски или с Доком, и все рассосется. Но сколько на это уйдет времени? Я посмотрел на часы: я оставил Кэма двадцать пять минут назад.
Взгляд на часы оказался ошибкой.
— Куда-то торопишься, солдат? — спросил длинный, выпятив челюсть.
— Да, сэр, — отозвался я, и ему мой ответ не понравился.
Сперва они сочли меня вруном, теперь — нахалом. Здесь такое называется «нарушением субординации». Это длинное выражение красивее смотрится в отчетах.
— И куда же? — продолжил высокий.
Я пытался не смотреть на шрамы от прыщей, как кратеры, усыпавшие его щеки.
— Меня ждет майор Лэйтон, сэр.
Длинный сощурился.
— Ты медик, — вдруг осенило лысого. Я их не знал, но, видимо, они меня знали. — Медик Камерона Раштона.
— Да, сэр.
Все трое посмотрели на меня с таким же выражением, как недавно охрана: «педик». Лысый очнулся первым.
— Раштон в офицерском отсеке, — протянул он с ехидством, как бы намекавшим, что, по его мнению, Кэму здесь не место.
— Да, сэр, — подтвердил я. — Лейтенант Раштон здесь, сэр.
Мой тон им не понравился, ну и к черту. Я этого и добивался. В конце концов Кэм остается офицером, пока командование не скажет иначе, и у этих нет права говорить о нем так, словно он не заслуживает места в офицерском отсеке. Он ведь не незваный гость вроде меня.
— Он не может быть медиком, — вдруг встрял худой, смерив меня пристальным взглядом. — Он же новобранец.