Закрыв глаза, глубоко и протяжно вздохнула. Сильная дрожь пробежала по ее маленькому синему телу, и она затихла. А потом умер старший сын Дамба. Об этом отчаянным воплем из рядом стоящей юрты известила жена Дамбы — Долгор.
Только теперь понял старый Чултэм, что к ним в айл пришла та самая «черная смерть», о которой шла в народе молва. Значит, не помогут никакие настойки трав, никто не поможет, никто не спасет.
Чултэм позвал в юрту Тэрбиша — восемнадцатилетнего сына, последнего из троих сыновей, оставшихся пока в живых, велел ему седлать коня и скорее скакать к людям, чтобы предупредить их о беде, случившейся на Черной речке. Заботясь о людях, старый Чултэм наказал сыну: как бы худо ни было, но с коня не слезать, в юрты к людям не заходить, разговаривать издалека и так, «чтобы ветер в рот бил».
Когда Тэрбиш ускакал, Чултэм, превозмогая боль, — и его, старого, не обошла болезнь — скатал в рулончик кошму, которая служила ему постелью, заполнил большой медный чайник зеленым чаем, взял кусочек вяленого мяса и несколько черствых творожных лепешек и побрел в степь — умирать. Туда его позвала сама косая, приходившая в юрту, когда старый после нескольких бессонных ночей забылся в коротком сне.
Тэрбиш выполнил волю отца: через Дамдинсурэна он передал людям страшное известие. Возвращаясь на Черную речку, Тэрбиш совсем занемог. Последние километры он ехал, уронив голову на шею коня, и никак не мог понять, почему солнце, небо и степь стали одного цвета— черного.
У отцовской юрты Тэрбиш тяжело сполз с коня. Окликнул старика, но тот не отозвался. «Наверное, ушел овец пасти». Добрел до юрты старшего брать, открыл дверь и, чтобы не упасть, руками ухватился за дверные косяки. Долгор, жена брата, лежала на войлочной постели, а малютка-дочь теребила ее мертвую грудь…
С лежанки стрельнули испуганные, как у пойманного зверька, глазенки четырехлетнего Очирбата — сына Дамбы и Долгор.
— Вот ты где… А я ищу тебя целый день, — сказал Тэрбиш и не то закашлялся, не то захохотал…
Отряд приехал на Черную речку после полудня. Впрочем, никакой речки тут не было. Было лишь старое давным-давно высохшее русло, по которому в дождливую погоду, во время ливней, бежал веселый ручеек. Однако название за местностью закрепилось — Черная речка. Ручеек тек и сегодня: дождливая ночь напоила землю влагой.
Машины остановились вдалеке — на возвышенности, с наветренной стороны. Тяжелое зрелище предстало перед глазами приехавших: над юртами не вился живой дымок, открытыми дверьми играл ветер. Бродили две осиротевшие собаки. Кружилось и каркало воронье.