На следующее утро после завтрака меня позвали в барак, где находились задержанные немецкие солдаты. Дежурный офицер сообщил, что Оскар хочет со мной разговаривать.
– Ага, шпион возвращается, – сказал он, когда я вошел в барак.
– Что вам надо? – огрызнулся я, стараясь не встречаться с его злобным взглядом.
– Просто быть услышанным, мой юный американский друг, – произнес он.
Я сказал, что мы кто угодно, только не друзья.
– Нет? – спросил он. – Но вы были другом Карла, не так ли?
Я ответил, что я был и горжусь этим.
– Хорошо, – сказал он. – Тогда вам понравится то, что я сейчас скажу. Лежа в постели прошлой ночью, я обдумывал наш разговор и понял, что мне следовало вчера быть более откровенным. Из всех остальных вы более всего заслуживаете узнать, что стало с Карлом.
– В связи с чем такая внутренняя перемена? – уточнил я.
Он снова усмехнулся. Меня тошнило от этого ужасного смеха.
– Ну, скажем, просто из-за профессиональной этики, устраивает? Однажды утром мы обнаружили Карла, который прятался в какой-то лачуге в одном нижнем белье. Я думаю, вы знаете, какое это было утро, не так ли? Он помог тебе сбежать. Он даже не отрицал. В качестве наказания за измену мы привели его и всех остальных заключенных из твоего барака на самый высокий край карьера.
Слова деда тонули в его личных переживаниях. Он опустил голову и плакал до тех пор, пока слезы не перестали течь. Затем он продолжил с того места, где остановился.
– Я сказал ему, – грубым голосом сказал дедушка, имитируя голос бывшего тюремщика, – если он расстреляет других заключенных, то я сохраню ему жизнь, а если прыгнет с обрыва по собственному желанию, то остальные будут жить. Я знал, что он был слишком слабым человеком, чтобы сделать больно заключенным. В этом не было никаких сомнений. Он прыгнул. Глупая свинья, даже не визжал, когда летел вниз.
Теперь уже я вытирал лицо от слез. Я играл на гитаре героя, сколько себя помню, и ничего не знал про это.
– Солдаты, которые были со мной, не говорили по-немецки, – объяснил мой дед, еще раз своим неподражаемым ласковым голосом, – поэтому они не имели ни малейшего представления о том, кто такой Оскар. Они спросили, все ли у меня в порядке, и я утвердительно кивнул.
– А что с остальными заключенными? – уточнил дед у Оскара. – Какова их судьба?
Он еще раз грубо рассмеялся, как будто наслаждался воспоминанием:
– Я их лично расстрелял… одного за другим.
Затем он прищурился. У меня было такое чувство, словно он заглядывает мне прямо в душу.
– Но я хотел, чтобы ты знал, как сложилась судьба Карла, – признался он, – потому что хочу, чтобы ты всегда помнил, что его смерть на твоей совести. Если бы не твой побег, он бы выстоял. – Он сделал паузу, чтобы мне хватило времени в полной мере осознать свою вину, а затем добавил: – Теперь, шпион, тебе надо пойти привести себя в порядок. На твоих руках слишком много крови.