Меньше всего я тогда думала о чужом спасении…
— Так что там с амулетом Виржии? — внезапно интересуется Каррай, когда я уже расслаблена и не жду подвоха.
— Ничего. Все хорошо. Немного неправильно поняла инструкцию по его эксплуатации.
— Немного — это искренне верить, что он убивает? — вскидывает темную бровь искусник. — Почему не обратились в дом покровительницы, раз что-то недопоняли?
— Некогда было, — каюсь я, предвидя головомойку. — Да и тот, кто мне это сказал, был очень убедителен.
— Амулет оглушает, порой в особо серьезных случаях временно парализует.
С умным видом покивав, вздыхаю. Жаль, что не знала этого раньше. От притязаний шпиона не избавилась бы, но не испытывала бы мук совести, считая себя убийцей.
— Отдыхайте, адептка.
Всполошившись, подскакиваю на кровати:
— А домой меня не отпустят разве? Я хорошо себя чувствую!
И это правда: действие зелья, блокирующего магию, прошло, пока я валялась без сознания. Сила меня переполняет, словно извиняясь за вынужденное исчезновение. Удивительный и неожиданный подъем!
— Об этом договаривайтесь со своим целителем.
Каррай уже у двери, когда я решаюсь спросить, где размещены жертвы имитатора. Он не уточняет, зачем мне это, сразу говорит, что парни в соседней палате.
— Туманнику уже вывели из их организмов?
— Да. Хотите навестить? — прищуривается боевик.
— Конечно, нужно же мне узнать, что они в порядке.
Я откровенно вру, думаю, он это понимает. И то ли считает, что не справлюсь со старшекурсниками, то ли верит, что я добрая и терпеливая, потому что посетить братьев Рауллов не запрещает.
Пока мне никто не мешает, иду проведать соседей.
В том, что произошло, есть и моя вина. Нужно разбираться с чужим недовольством сразу, не ждать, пока на тебя нападут, а искать и устранять причину неприязни. Я же этого не делаю… Или же, если доискаться истины нет возможности, необходимо дать понять обидчикам, что далеко не беззащитна, как им кажется, надо показывать зубы.
Перед входом в палату замираю, вспоминая нужное заклинание. За дверью весело — пациенты в норме, раз смеются столь громко. Задвинув жалость подальше, вхожу в комнату и сразу направляю подготовленное заклинание на валяющихся в кроватях магов.
— Это почесуха, — произношу голосом злодейки, стараясь не смотреть на багровый цвет кожи боевиков. — Отменить ее могу только я, целители справятся лишь через десять-пятнадцать минут, но к тому времени вы раздерете себе кожу до костей.
Обалдевшие близнецы беззвучно открывают рты, не зная, куда смотреть: на меня или на собственные руки жуткого цвета. Жалость берет верх, и я завершаю действие почесухи.