Затем мы тепло распрощались, Кайман подал гостю накидку, после чего самодержец убыл в столицу. Управлять страной и ждать пророчеств.
— Да, действительно великий человек был этот Друкла Кюнле, — сказал Кайман, когда проводив гостя, мы вернулись в дом. Не только прорицал и совершал подвиги, но еще бухал и от души трахался. У нас с последним напряженка.
В этом плане у нас действительно был облом. Из-за отрыва от европейских ценностей, борделей со жрицами любви в стране не наблюдалось, а нарушение нравственности по бутанским законам каралось весьма строго.
Спустя короткое время, осенним днем, как и другие, теплым и погожим, по обширной долине Пунакха, окаймленной рекой Мо-Чху с синеющими вдали горами, среди полей и разбросанных в них селениях, по дороге двигалась процессия.
Впереди, за знаменосцами с флагами, время от времени трубя в длинные, увитые разноцветными лентами дангчены[189], шел десяток бритоголовых монахов в парадных одеяниях, за ними следовал открытый «лендровер», в котором сидели Верховный лама и мы с Кайманом; замыкали шествие несколько груженых лошадей с погонщиками, жующими бетель[190] и двое полицейских.
На праздничную процессию взирали из полей занимавшиеся уборкой риса крестьяне, в горле першила пыль, но настроение было приподнятым.
Кругом открывались чудесные виды, сменявшие один другой, на холме в центре долины, золотился шпилем на крышах храм. Конечная цель нашего путешествия.
— «Чими Лхакханг», — величаво указал на него сидевший рядом иерарх, и мы с Кайманом изобразили почтение на лицах.
Еще через пятнадцать минут процессия остановилась у подошвы холма (дальше дорога заканчивалась), мы вышли из автомобиля, после чего процессия с лошадьми в арьергарде двинулась вверх по извилистой тропинке.
На плоской вершине, с купами деревьев в разных местах, высился белокаменный храм, с затейливым орнаментами на фасаде и тремя, выступающими одна под одной, плавной формы крышами. Венчающимися по углам головами драконов.
У центрального входа нас встретил рев труб местных монахов, развивающиеся на стенах и лужайке флаги и низко кланявшийся настоятель. Один в один похожий на известного советского актера. Только бритый наголо и с раскосыми глазами.
— Ну, вылитый Леонов, твою мать, — восхищенно протянул Кайман. — Это ж надо!
— Тихо вождь, — прошипел я. — На нас смотрят.
Между тем, всхлипнув, трубы замолчали, настоятель отдал иерарху рапорт, и почетные гости были приглашены в храм. Куда с достоинством и проследовали.
Он был небольшим, внутри располагался мощеный гранитными плитами чистый двор, окруженный внутренними постройками с резными деревянными галереями и балконами.