— У меня выслуги больше чем тебе лет, капитан, — ухмыльнулся я внутри. — Пилите, Шура, пилите.
— Вот тебе анкета, а еще напишешь заявление с автобиографией, — сунул мне в руки Петров несколько чистых листов бумаги. — Садись вон за тот стол и твори, потом я почитаю. Вручил шариковую ручку.
Я присел, куда он сказал, подумал и начал писать. Старательно, соблюдая пунктуацию.
— Родственников укажи до дедов с бабками, — сунул кипятильник в банку с водой оперативник. — И если кто привлекался или был заграницей, тоже. У нас так положено.
— Кроме Волобуевых, таких не знаю, товарищ капитан, — поднял я голову от бумаги. — Меня нашли младенцем на паперти. А Волобуевы меня усыновили.
— Вот как? — удивился Петров. — Это хорошо. Для будущей работы.
Спустя минут десять я написал все, что нужно (автобиография была совсем короткой), опер все внимательно прочел, удовлетворенно хмыкнув.
— А теперь вот на тебе направление в поликлинику УВД, — протянул мне серую бумажку. — Пройдешь там медкомиссию. Когда получишь заключение, принесешь мне сюда в управление. А перед этим позвонишь по телефону 5-08. Закажу тебе пропуск.
Пока все. Вопросы есть? — уложил мою писанину в синюю папку с грифом[62].
Таких не было.
Внизу, меня уже ждал старший Волобуев, после чего мы сели в его машину и уехали.
Медкомиссию, по особой программе, я прошел за неделю.
Когда служил в Заполярье, на флоте, такую же проходил в Мурманске месяц, добираясь туда из своей базы на перекладных. А потом обратно. Хорошо все-таки быть сыном влиятельных родителей.
После комиссии была очередная встреча с капитаном, начальником отдела кадров, а потом генералом, который выдал мне напутственное слово.
— На объекте под Москвой, где вы будете сдавать экзамены, у тебя будет месяц на подготовку, — сказал он, расхаживая по кабинету и скрипя начищенными штиблетами. — Насчет того, что сын секретаря обкома — не обольщайся. Туда приедут много таких, у которых отцы и повыше. Если завалишь экзамены, второй попытки не будет. Уразумел?
— Ясно, — приподнялся я со стула.
— Сиди, — продолжил генерал, а затем обратился к Петрову, присутствующему при разговоре.
— Оформишь на него в секретариате предписание, а в бухгалтерии проездные документы и суточные[63].
— Слушаюсь, — ответил тот. — Будет сделано.
— Ну, давай, Волобуев, ни пуха, ни пера — протянул мне руку начальник.
Отвечать «к черту» я не стал, поскольку был комсомольцем.
Далее были семейные хлопоты. Чадо снарядили как на Полюс, хотя я и отказывался, Нора всплакнула, а Вилен Петрович сунул мне пачку банкнот. — Пригодятся на расходы.