Все же на этот раз что-то заставило его сердце замереть — какое-то смутное воспоминание…
Жанлука вернулся к палатке с вывеской «Феникс турс» — эта компания принадлежала к группе турагентств, с которыми сотрудничала его «Бенедетти интернэшнл». Листая телефонную книжку в своем мобильном, он обратился к молодому человеку и устало предупредил, что у того есть ровно шестьдесят секунд, чтобы возместить туристке ее расходы, или он будет уволен сегодня же.
Со скептическим выражением на лице турагент взял трубку, но, услышав на другом конце рассерженный голос начальника, тут же заметно побледнел.
— Mi scusi, Principe. Произошла ужасная ошибка, — промямлил он, отдавая телефон.
— Извиняйся перед дамой, а не передо мной.
— Si, si, — проговорил он снова на итальянском, и обращаясь уже к девушке: — Scusa, signora.
Стиснув зубы, девушка приняла извинения и банкноты евро. Удивительно, но, подняв столько шума из-за этих денег, она даже не стала пересчитывать их, просто положила в передний карман сумочки — нет, не сумочки, громоздкого кожаного саквояжа, столь же нелепого, как и остальной ее гардероб.
— Grazie, — бросила она недовольно, и слова благодарности прозвучали скорее как проклятие.
Больше причин задерживаться здесь не было, и Жанлука направился к своему заниженному «ламборгини». Остановившись на тротуаре, он обернулся в последний раз: девушка следовала за ним.
Забавно было наблюдать, как на ее лице отражаются попеременно две противоречивые эмоции: любопытство и негодование. В ней было что-то неуловимо знакомое — что-то, что заставило его помедлить и дождаться ее.
— Простите мне мое любопытство…
Ее голос был строгим, как и выражение лица, но напускная важность не умаляла прелести полных губ и вздернутого носика — она лишь придавала ей очарования.
Жанлука чувствовал изучающий взгляд на своем лице.
— Это был блеф, или вы и впрямь могли его уволить?
Он подозрительно сощурился, глядя на милую ямочку ее подбородка. Где он ее мог видеть?
Не в силах вспомнить, Жанлука одарил ее дежурной улыбкой из тех, что обычно предназначались женщинам как дань вежливости. Такая улыбка говорила о том, что мужчина оценил привлекательность собеседницы, но дальше этого дело не пойдет.
— Синьорина, — протянул он, садясь в машину, — в этом городе для Бенедетти нет ничего невозможного.
Чуть позже сквозь суматоху утренних римских пробок до него дошло осознание того, что реакция девушки на его поступок была крайне необычной: она не выглядела ни польщенной, ни даже шокированной, как это обычно бывает, — она была рассержена, разочарована, но почему? И эта мысль подтолкнула его, не проехав и полпути, вопреки голосу разума, повернуть назад.