— А что такое?
Мы все, включая старушку, у той горели глаза, уставились на гробокопателя в ожидании ответа.
— А то, она у матери книгу взяла, да не вернула. Ничего особенного, старая добрая классика — «Мастер и Маргарита» Булгакова. Но она из полного собрания сочинений в восьми томах, это пятый. Того издания больше нет. Книги остались в память об отце. Так что мне нужна эта книга. Сегодня.
— Истинная правда, — кивнула Марья Николаевна, — Пётр Сергеевич так любил книги, — и тут же немного невпопад спросила. — А когда он умер?
— Знаете, — мужчина посмотрел на старушку, — что-то не верится.
— Мне все равно, — падальщик достал телефон, — мою мать обокрали. Советую известить главврача, я вызываю полицию и репортеров. «Медсестра ворует у подопечных», выйдет не репортаж, а конфетка.
— Подождите! Это же полная глупость, — мужчина поднял руки. — Вы это серьезно? Из-за книги?
— Более чем.
— Хорошо. Дайте мне пять минут, уверен, мы все решим.
— Даю десять. Мне все равно, с кого требовать пропажу: с вас или с Ирины, главное, чтобы мать успокоилась, — он обнял старушку.
Мужчина, по-моему, уже пожалевший о решении догнать странных посетителей, развернулся и пошел обратно к корпусу, навстречу ему вышла молоденькая девушка, он махнул рукой, и они вместе скрылись за дверью.
— Сейчас они выяснят, что у Марьи Николаевны никого нет, и нас отсюда попросят, сами полицию вызовут и репортеров. «Двое неизвестных пытались похитить пенсионерку с томиком Булгакова», не репортаж, а конфетка, — пророчествовала я.
— Плевать.
— Валя, — старушка привстала на цыпочки и с любовью погладила мужчину по щеке, а потом взяла меня за руку, — ты уж Галочку не обижай, вон она какая у тебя хорошая.
Рука была маленькой, худой и прохладной, а кожа слишком мягкой. К горлу подкатил комок.
— Хоть фото внуков покажите, — попросила она, продолжая улыбаться. — Ты же обещал прислать, да видно затерялось где-то.
Хреновое чувство усиливалось, наверное, так же себя ощущаешь, отнимая конфету у ребенка.
Не в силах выносить эту застенчивую просящую улыбку, я вытащила из сумки кошелек. В среднем отделении за прозрачной пластиковой пленкой лежала фотография Алисы трехлетней давности, запечатлевшая дочь в один из последних дней моей прежней жизни.
— Какая красавица, — бабушка взяла трясущимися пальцами прямоугольник фотобумаги. — Вся в тебя.
Если с первым утверждением я готова была согласиться на все сто, то второе из области фантастики, моя дочь точная копия Кирилла, разве что с более мягкими, на женский манер чертами лица.
— А внучок? А мальчик? Валя, ты же писал…