-Да, Вера, это немцы пришли. Я ухожу к Трофиму. Буду недалеко. Береги мать и детей, — выпалил Михаил и вбежал в дом. Быстро надел чистую рубашку, пиджак. По дороге натянул кепку. На секунду задержался возле матери. Прижался, взволновано произнес:
— Мамочка, за меня не беспокойся. Все будет нормально. Вот увидишь, скоро придут наши войска. Они погонят фрицев назад. Ты же слышала, что Молотов сказал: 'Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами'. Я верю в Красную Армию. Обнимая мать, он глазами попрощался с Верой, с младшими сестрами. Те, словно котята, вертелись у печи. Дети не понимали еще, куда торопится взрослый брат.
-Дай та, бог, сынок. Дай та, бог, — шептала Акулина, прислонив голову к широкому плечу сына. — Но ты не лезь на рожон, Мишенька. Береги себя. Ты один у нас, кормилец, — мать всхлипнула.
-Все, мама, все. Мне пора. — Миша отстранился. Со щеки матери стер набежавшую слезу. Армейский мешок с едой — в жилистой, сильной руке. Нога уже на пороге. Но, видя унылые и подавленные лица родных, чтобы как— то всех приободрить, с высоты пробасил:— Выше голову сестрички. Я вернусь. Мы еще Гитлеру опалим усы. dd> Дети засмеялись.
-И еще кому-нибудь,— вдруг понуро и тихо, не смеясь, проронила Акулина, стер краем платка слезы.
-Что ты сказала, мама?— Миша недоуменно, строго посмотрел на мать, задержавшись у двери.
-Беги, сынок. Беги. Это я так, просто, по-бабьи, — без улыбки ответила Акулина.
-Мама, ты больше так не говори. — Брови юноши сдвинулись. Пальцы нервно терзают козырек.
-Не буду, сынок...— Акулина насупилась. Взгляд колкий, исподлобья. Но через секунду глаза теплеют, увлажняются. Женщина с надрывом выплеснула: — Иди же, наконец, Миша. С богом, иди....
Михаил недоуменно пожал плечами, выскочил из хаты. От резкого удара забилась в судорогах дверная лямка засова. Малые дети вздрогнули, прижались к матери. Акулина всхлипнула, обняла их. — Вот и все, детки мои, докатилась и до нас беда...
Миша, тем временем, оглядываясь по сторонам, бежал огородами. Он не видел, как из-за окна крайней хаты за ним внимательно наблюдали недобрые глаза.
-Глянь мать, как Миша 'стропила' бежит. Как гусь согнулся, — скалились пожелтевшие зубы.
— Скоро добегается, — вторили тому.— Немцы порядок наведут. Отольются 'большакам' наши слезки. Загубили гады батьку. Кулака нашли краснозадые.
-Мать а, правда, что 'дядьков' Мишкиных то же раскулачили в 30-м.
-Ой, Аркаша. Пойми этих людей. У Акулины Восьмериковой четверо братьев на Соловки упекли, а она стала ударницей колхоза. А какое хозяйство было у них? Ты бы видел? Три коня, пять коров. А земли сколько? Как выйдут в поле не угнаться за ними. А теперь что? Девки и зимой босыми ходят. Одно слово — голытьба...