– Похоже на то. А Вероника, наверное, за ним погналась…
– Ну…
Они замолчали. На стене тикали большие, видавшие виды часы.
И где сейчас Арон? Где он может прятаться? В каком-нибудь бунгало?
Вдруг в памяти возникла картинка семидесятилетней давности: маленький Арон на кладбище, как раз в тот день, когда из гроба послышался этот стук. Он был похож на маленькое привидение – настолько неестественно бледным было его лицо с алой царапиной на лбу…
– Он был белый… – почти воскликнул он.
– Белый?
– Как припудренный!
Ион смотрел на него как на сумасшедшего: может, друг тоже слегка тронулся, как Никлас Клосс?
– Ты не понял… Арон, когда я его увидел на кладбище. Он был как припудренный! И не только лицо, одежда тоже…
– И что? – сказал Ион. – В муке. Его отчим же на мельнице работал. Арон наверняка ему помогал.
– Вот именно! Не на мельнице, а на мельницах. То у одного фермера, то у другого.
– На мельницах…
– Мне кажется, я знаю, где он прячется. На какой-то из ветряных мельниц. Из тех, что еще не развалились. Детская память подсказала.
Ион помрачнел:
– А ты знаешь, сколько их, этих мельниц? В одном нашем уезде тридцать пять или сорок.
– Считай только заброшенные. Ветхая мельница где-нибудь в кустарнике… Из тех, про которые давно забыли.
– Тогда меньше, – кивнул Ион.
И Герлоф кивнул. Старики еще несколько раз покивали друг другу с промежутками в несколько секунд – что-то соображали.
Герлоф напряженно думал. И вдруг вспомнил – иногда, сидя в своем саду, он слышал голоса. Два голоса – пожилого человека и молодой женщины. Что они говорили, он, несмотря на новый слуховой аппарат, не разобрал. Тем более что, как ему показалось, они говорили на каком-то иностранном языке. Наверное, туристы, решил он тогда. С каждым годом на Эланд приезжало все больше иностранцев. Причем голоса шли откуда-то сверху. Тогда он решил, что этого не может быть – что они, на дереве, что ли, сидят?
– Я могу ошибиться, – медленно сказал он. – Но я почти уверен, что это наша мельница. В Стенвике, в рощице за моим садом.
Солнце так и не появилось, зато ветер усилился. Почти шторм. Столетняя мельница сотрясалась от ударов, скрипела и покачивалась – почти как деревья вокруг. Но держалась. Так же, как и деревья.
Верхнее отделение представляло собой квадратное помещение без потолка, прямо под крутыми стропилами. В центре – пыльные машины. Никаких окон, только прорези в стенах, напоминающие бойницы, поэтому здесь даже в солнечные дни было сумрачно, почти темно.
Арон привязал мальчиков к старым венским стульям у стены и зажег керосиновые лампы и найденный им фонарь, называемый почему-то «летучая мышь». Плюс ко всему на пыльном полу во всех четырех углах он зажег толстые стеариновые свечи. Последняя месса.