— Еще не все.
Кашлянув пару раз, Арч снова начинает говорить, но голос его дрожит, будто от волнения:
— Всего три человека знают, где она зарыта, Риардон. Всего трое. Я, парень, который ее убил, и мой адвокат Себастиан Радд. Я рассказал Радду, потому что он как адвокат не может ни с кем этим поделиться. Ну не маразм ли, Риардон? Зачем адвокату хранить такие тайны? Поймите меня правильно: я ничего не имею против Радда. Черт, я даже его нанял. А если вдруг вам повезет и вы меня поймаете, то моим защитником будет Радд. — Помолчав, он закончил словами: — Мне пора, Риардон. Еще объявлюсь.
Я подхожу к скамье и сажусь прямо на папки. Риардон выключает автоответчик и, сцепив пальцы, опирается на локти.
— Звонок был сделан с мобильника по предоплаченной симке, и отследить ее нам не удалось. Мы понятия не имеем, где он.
Делаю глубокий вдох и пытаюсь собраться с мыслями. В том, что Свэнгер проинформировал полицию, будто мне известно, где закопано тело, нет никакого смысла. Абсолютно! И то, что он сначала рвался рассказать об этом мне, а теперь еще и полиции, лишь усиливает мои сомнения в его искренности. Он мошенник, может, даже серийный убийца, псих, который получает от вранья кайф. Но кем бы он ни был и чем бы ни руководствовался, меня он подставил капитально, и я не представляю, как буду выкручиваться.
Неожиданно распахивается дверь, и на пороге появляется Рой Кемп — заместитель начальника департамента полиции и отец пропавшей девушки. Закрыв дверь, он делает шаг в мою сторону. Рой — крутой мужик, бывший морской пехотинец, с квадратной челюстью и ежиком седых волос. Усталые и покрасневшие глаза говорят о перенесенных страданиях. И еще в его глазах горит такая ненависть, что у меня по коже бегут мурашки, а воротник рубашки моментально становится влажным от выступившей испарины.
Риардон поднимается с места и, хрустнув пальцами, словно собирался сжать их в кулаки, смотрит на меня убийственным взглядом.
Показывать слабость перед лицом полицейского, прокурора, судьи или даже присяжных нельзя ни при каких обстоятельствах, но сейчас изобразить уверенность просто невозможно, не говоря уже о том, чтобы держаться со свойственной мне дерзостью.
Кемп сразу берет быка за рога:
— Где она, Радд?
Я медленно поднимаюсь с места, поднимаю обе руки и говорю:
— Мне надо подумать, ладно? Вы застали меня врасплох. А у вас было время устроить мне эту засаду. Дайте мне подумать, ладно?
— Мне плевать на всю твою конфиденциальность, этику и прочее дерьмо, Радд, — говорит Кемп. — Ты понятия не имеешь, что мы переживаем. Одиннадцать месяцев и восемнадцать дней сущего ада. Жена не встает с постели. Вся семья не находит себе места. Мы дошли до ручки, Радд.