Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации. Разумеется, это откровенно враждебная по отношению к России акция, и такие акции с чьей-либо стороны, не исключая и прекрасную Францию, должны немедленно пресекаться. В данной связи я не понимаю, почему мы должны закупать французские вина и французские автомобили. Почему мы до сих пор не заявили, что не будем признавать юрисдикцию тех международных структур, в работе которых наша страна дискриминируется? Почему мы не отказались от сотрудничества с ними до сих пор? Почему у нас работают западные журналисты, которые лгут принципиально и последовательно? Почему нет разбирательств с ними в судах, как в российских, так и в международных?
Есть очень простое правило: один раз солгал, факт лжи доказан в судебном порядке — всё, больше сюда не приедешь, и принцип свободы слова здесь ни при чём. Почему у нас работают западные дипломаты, которые позволяют себе делать неадекватные заявления? Подобное заявление главы МИДа Франции означает, что на следующий день треть дипломатов французского посольства должна отправиться домой, а если произойдёт встречная высылка наших дипломатов, значит, ещё треть. В конце концов, Франции вполне достаточно иметь в России посла для представительства и консульский отдел, остальные нам здесь не нужны, они нужны только французам. Если вы хотите, чтобы вас уважали, заставьте себя уважать. А если вы прикидываетесь ковриком для вытирания ног или урной для плевков — извините, плакать по поводу того, что вас кто-то не любит, немножко странно. К сожалению, пока многие официальные представители российского государства не считают нужным всерьёз защищать его интересы, ограничиваясь рыданиями и плачем по данному поводу в частном порядке и в социальных сетях.
Костёр войны
Денис Тукмаков
почему Россию нельзя победить
Мы стояли втроём у костра посреди лесной чащи на окраине Москвы. Нарезали продрогшими руками закуску, крошили в ледяные рюмки лаваш. Стоя пили, соблюдая традиционную очерёдность тостов. Болтали о том о сём, как болтают старые друзья: с долгими неутомительными паузами, когда вам просто хорошо вместе.
"Сегодня на работе звонили всяким известным людям, от Лимонова до Вассермана, — в одну из таких пауз зачем-то начал рассказывать я. — Спрашивали, знают ли они, где ближайшее бомбоубежище. Так ни один не знал".
И главное, продолжил я, всем было, в принципе, всё равно. Семерым позвонили — все семеро фаталистами оказались. Под Богом ходим, мол, отвечают.
Оба друга — один женатый, получивший орден Мужества за Чечню, другой холостой, не служивший, — всё поняли правильно. И меня, и "фаталистов". Так и моя жена, когда днём ранее мы обсуждали с ней тот же странный вопрос, пока дети спали, как-то очень спокойно согласилась с простой мыслью: когда наступит полный пипец и мир рухнет, уже ничего не будет важно — даже великие потери. Потерянные — сразу в рай. Тем же, кто их потом догонит, придётся сперва заняться большим трудным делом — войною. Впрочем, у нас поблизости от дома нет бомбоубежища, зато имеются цели для ракет.