— Не трогай его, Игорь, — огрызается она.
Папа замирает с искаженным лицом до ужаса. Он поворачивается, делая к ней шаг, поднимает ее на руки, словно она тряпичная кукла, и кидает на пол. У нее начинает хлестать кровь из носа. Я не могу дышать, я даже не могу произнести ни звука. Я просто задыхаюсь с открытым ртом, как рыба на суши.
— Не вмешивайся, — говорит папа, пиная ногой маму в живот снова и снова. Она сворачивается калачиком и не издает ни звука.
— Мама! — бесконечно кричу я, но никто не обращает на меня никакого внимания.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, хотя все тело болит, словно его раздавила огромная скала, и с воплями несусь к маме. — Хватит, папа. Стой. Ты убьешь маму.
Папа хватает меня, как только я пытаюсь дотянуться до него.
— Ты плачешь? — рявкает он, и бабах, ударяет меня по голове. Мое тело поднимается в воздух, и я больше не чувствую боли, всего лишь мрак...
Что ты хочешь малышка, я все достану.
Максимальное превосходство достигается в уничтожении врагов без сражения.
Сунь Цзы
Я поворачиваю ручку и открываю дверь без стука. В комнате горит всего лишь одна лампа, которая отбрасывает длинную тень. Он сидит одетый в кресле у окна, со скрещены ногами, лежащими на низком стеклянном столике перед ним.
Наши глаза встречаются.
Его светятся в темноте, как у волка. У меня сердце замирает, колени ослабевают. Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней.
— Ты не должен был похищать мою сестру. Это подло, — говорю я, наступает гнетущая тишина.
Он не двигается.
— Как бы еще я заставил тебя вернуться ко мне?
— Это не оправдывает тебя. Моя сестра не имеет никакого отношения к нам, а ты заставил ее страдать.
— Если бы все страдания в мире могли бы быть такими же безобидными, — сурово говорит он.
— Моя мать сходила с ума от беспокойства. Она пожилая женщина и не заслужила такого обращения.
— Да? А я не чувствую себя виноватым от твоих слов.
Я вздыхаю. Похоже мы будем препираться еще долго.
— Ты мог бы просто пригласить меня куда-нибудь сходить.
— Я не хотел приглашать тебя, я хотел украсть и владеть тобой. И делать все, что я захочу.
— Почему?
Он отклоняет голову на спинку кресла.
— Не знаю, почему. Просто знал, что хочу тебя, именно с того момента, когда положил на тебя глаз.
— Это не оправдание для того, что ты сделал.
— Это для тебя, поскольку именно ты пытаешься найти приемлемое оправдание для меня. Мне не нужно оправдываться. Я не жду ничьего прощения и разрешения, чтобы получить то, что хочу. Я просто беру. Я хотел тебя и получил. Теперь ты моя, пока я не скажу иначе, и пусть небо поможет нам разобраться, что происходит между нами.