На корабле он вполне счастлив. В любом случае, особой цели в его путешествии нет. В последний раз он слышал Зов шесть лет назад. От хозяев невозможно сбежать или скрыться, но он приложил все усилия, чтобы казаться ленивым и бесполезным человеком, отжившим свое. Пока у него получалось неплохо. Он считал себя пускай на время, но свободным.
Деньги продолжали переходить из рук в руки. Богато одетый господин в галстуке печально улыбнулся и подбросил в воздухе последние смятые банкноты. Кридмур ловко их подхватил.
— Да вы сам дьявол, сэр!
— Не сегодня, — улыбается Кридмур.
Каштановые волосы Кридмура уже начали седеть и редеть, а лицо — краснеть, морщиниться и грубеть. Он похож на выходца из ландройских крестьян, и это впечатление соответствует истине. Увидев его улыбку, можно решить, что он еще довольно молод; застав же его в минуты, когда он уверен, что рядом никого, — счесть столетним старцем Быстро теряющая деньги троица за его столом видела перед собой обычного старика Кридмур не сомневался, что по меньшей мере двое из них были бы не прочь наставить на него пистолет, но надеялся, что у них хватит ума не делать этого.
Рядом росла гора монет и купюр — большая, блестящая и красивая. Богато одетый господин пьяным шагом вышел вон, проклиная всех и вся, а зеленоглазая брюнетка перебралась на колени Кридмура.
Баффо презрительно ухмыльнулся и сплюнул на пол.
— Я попросил бы так больше не делать, — сказал Кридмур. — Это неприлично.
Налитые кровью глаза Баффо сузились, нога начала подергиваться. Похоже, он не спал несколько суток. Пялясь в карты, он бормочет: «Старый дурак», «Шлюха» — последнее, конечно, относится к девушке. Он повторяет: «Шлюха, шлюха, шлюха!» Девица весело и звонко смеется. Кридмуру она нравится, несмотря на уродливый черный жировик на губе, и он с удовольствием обнимает ее.
На следующее утро, когда он проснулся в своей каюте, голова болела так невыносимо, что он подумал, что его призывают прежние хозяева. Они обычно так и заявляли о своем присутствии: болью, шумом, запахами гари и крови. Кридмур стал оправдываться, просить прощения, но в ответ не услышал ни звука и вскоре понял, что это просто похмелье.
Судно накренилось. Девица рядом на койке сжалась в комок, ее рука с нежным темным пушком легла на его исполосованную шрамами грудь. Зеленые глаза смотрели с любопытством, и Кридмур понадеялся, что ничего не высказал вслух.
Он провел целый день на палубе, читая в шезлонге любовный роман. Надвинув шляпу на глаза, грелся на солнце, точно старый аллигатор. Река белела позади и сверкала синим впереди; выжженные солнцем широкие бурые равнины окаймлялись вдали темными соснами и голубыми горами. Несколько деревень и ни единого города. Ни следа Линии — пока еще ни следа. Подернутое дымкой пустое пространство, необитаемая земля, огромная и неуловимо прекрасная, еще не тронутая, не вытворенная из чьей-либо мечты или кошмара.