Как только мальчик в ворохе сверкающих искр появился у подножия холма, Лукаш поднял руку и кинул в его сторону пустоту.
Брошенная пустота зашипела, проросла тяжёлыми колючими ярко-красными каплями и со звоном осыпалась вниз, превратившиь в сверкающую красным тропу.
Лемуры испуганно пискнули и в панике попрыгали из-под звенящего "дождя" в разные стороны, а Мэтт почти сразу же почувствовал, как дорожка, на которой он оказался, мягко согрела его озябшие мокрые ноги. И пошёл по ней дальше.
Лемуры замешкались. Они долго ворчали в темноте, нюхая красное и осторожно трогая его тонкими холодными лапками, а затем расхрабрились и поскакали следом.
Заканчивалась дорожка на самой вершине.
- Привет, - голосом Лукаша сказала темнота.
- Привет, - сказал мальчик.
Присмотревшись, он различил в темноте улыбающееся лицо реализата.
- Как ты делаешь такое? - спросил он, садясь рядом с Лукашем прямо на тёплую землю.
Белые Аины искорки ещё немного покружились вокруг и тоже опали.
- Дай-ка руку.
Мэтт протянул ладошку, и Лукаш взял её, маленькую, в свою, большую, и слегка тряхнул, рассыпая в воздухе точно такие же густые красные искры.
- Ух ты! - обрадовался Мэтт. - А можно, я сам?
- Валяй, - согласился Лукаш.
Мальчик качнул руку, и с его пальцев тоже скатилась красная тяжесть.
К тому времени, как на вершине холма появилась Ая, Мэтт, хохоча, накапал перед застывшими в благоговейном экстазе лемурами целую горку сверкающего красного волшебства.
- Подумать только, - заметил Лукаш присевшей рядом с ним Ае, - иногда для счастья надо не так уж много.
Да, устало кивнула Ая, иногда немного, сняла сандалии и прозаично закопала в сотворённом Мэттом чуде свои босые замёрзшие ноги:
- А мне для того, чтобы душа заткнулась, уже не хватает высоты и температуры.
- Тоже мне барометр, - усмехнулся Лукаш. - Разве это счастье, когда душа молчит?
- Может, и так, - согласилась Ая. - В том смысле, что, может, и нет. Вот только просит она всё время чего-то не того.
- Чего не того? - подал голос молчавший до этого Мэтт.
- То пищи для ума, то репликации, то несовпадений.
- То есть ты хочешь сказать, что счастливая душа - это немая, слепая и одинокая? - поднял одну бровь Лукаш.
- Ну, я бы не была так категорична, - Ая поворошила ногой тёплые красные "бусины", и они побелели, озарив призрачным голубым светом лица сидящих. - Не немая, а удовлетворённая, не слепая и одинокая, а самодостаточная.
- Странно, - удивился Мэтт. - А я всё время считал, что все реализаты думают одинаково.
- С чего это вдруг?! - повернувшись к нему, хором возмутились оба реализата. - Одинаково думают только те, кто не думает.