Шлюз по-прежнему торчал там, где и должен бы был торчать.
Стектонит вокруг него потрескался, сеть крупных и мелких трещин разошлась далеко в стороны, но сам он устоял. А за шлюзом по-прежнему висел челнок.
У са́мого шлюза Бенжи бережно отпустил свой груз и вцепился тонкими серебристыми ручками в прозрачную крышку. Перекошенный от удара шлюз покорно опустил внутреннее давление в камере до царящего снаружи ноля, и андроид, затолкав через него в челнок останки реализатов, следом за ними влез сам.
- Ну, что же, - сказал он вслух, отстыковываясь и разворачивая челнок кормой к осколкам Альфы, - я таки понял, что так ничего и не понял.
И ответил самому себе, безупречно подражая голосу Аи:
- Не сочти за труд, Бенжи, не истери.
- Ты же сам знаешь, что то, что ты из себя представляешь, ещё не равно любви, - сказала бесконечная белая стена таким низким густым басом, что сердце у Лукаша заныло с ней в резонанс.
Уходящая вверх белизна пошла рябью, сморщилась, и на всём её протяжении по поверхности зашевелились скорбно поджатые жёлтые рты.
- Бедняга! Он просто слепо тычется в окружающую его реальность и набивает шишки в непривычных для машины местах.
- Он же привёз и ваших детей тоже, - устало повторил Лукаш. - Разве этого недостаточно для того, чтобы простить ему отсутствие видовой принадлежности?
- Недостаточно, - дрогнули, усмехаясь, рты. - Несмотря на то, что никто никого ни в чём не винит, заботы недостаточно для любви. В противном случае почему все те, так похожие на тебя, которые пляшут сейчас снаружи, не испытывают хотя бы благодарности к технике, которая не даёт им там умереть? Он - техника.
Да, молча согласился Лукаш, да, да, да только всё равно нельзя приравнивать существо к веществу.
- Чем шире ты раскрываешь объятия, - сказал он вслух, - тем проще тебя распять.
- Никто не имеет самоцелью чужое страдание! - оглушительно загремела стена. - Ни мы, ни даже те, кто убивает наших детей. Они просто боятся, и даже не вас. Они боятся тьмы - той, что окружает их снаружи, и той, что дрожит, пугаясь сама себя, у каждого из них внутри. Они сходят с ума от страха, и, не умея справляться с собственным ужасом, приписывают вам те же пытки. И нам заодно.
Пространство вокруг Лукаша зашуршало, электризуясь, и соткало вокруг него стайку маленьких морфов.
- Иногда всем нам кажется, что мы - дети света, - тоненьким голоском сказал тот, который был ближе всего. - И что любовь наша важна нам не как одно из наших чувств, а как признание за другим того, что кажется нам очевидным только в самих себе. Когда мы любим, у нас появляется, за что себя уважать. Но это не более, чем пафос... - и он печально склонил тяжёлую жёлтую головку.