Лицо толстяка стало похожим на бифштекс.
– Это не имеет значения! Вдова подписала письмо, поэтому должна платить!
– Выходит, вы утверждаете, – сказал я, радуясь, что угадал, и от этого придавая голосу нужный оттенок, – что подпись вдовы Пинкер значит больше, чем подпись Его Величества короля? Я вас правильно понял? – Я перевел взгляд на пристава. Тот выглядел, как на похоронах. – Интересные дела творятся у вас в Иорвике. Судебный пристав, обязанный служить закону, помогает тем, кто его нарушает. Любопытно, правда? Я попрошу съёрда Оливера с этим разобраться.
Лицо пристава побелело.
– Мастер! – выдохнул пристав. – Пожалуйста!.. Не надо съёрда! Вы правы. Вдова Пинкер должна дому Троскана двадцать два силли и ни пенни больше!
– Подтверждаете, что долг возвращен в вашем присутствии?
– Да, мастер!
– Значит, дело закончено. Стороны претензий не имеют.
Я разорвал письмо пополам. Толстяк дернулся и замер, остановленный моим взглядом. Я сложил половинки, разорвал их еще раз и бросил клочки на пол.
– Ты!.. – выдохнул толстяк.
Я заложил пальцы за пояс (совершенно случайно мои ладони оказались рядом с рукоятями пистолетов) и улыбнулся.
– Я вас более не задерживаю, почтенные!
Пристав вернул мне книгу и пошел к двери. Следом устремился толстяк. Перед тем как скрыться за дверью, он обменялся взглядами со «слугой», и я заметил, как тот едва заметно кивнул. Мирка на моем плече напряглась. Та-ак…
Дверь за нежеланными гостями закрылась.
– Дети! – возгласила вдова. – Все на колени! Целуйте руки нашему спасителю!
В подтверждение своих слов она бухнулась на пол. Следом повалились девочки. Последним опустился на колени Тибби.
– А ну встать! – рявкнул я. – Не то обижусь. Очень-очень.
Мирка в подтверждение стрекотнула. Иллинн с детьми торопливо встали.
– Простите, мастер! – сказала вдова. – Просто не знаю, как вас благодарить, – она всхлипнула.
– Вам ничто не грозило. В Алитании отнять дом можно только по суду. Там бы выяснилось.
– Вы не знаете тросканцев, мастер! – покачала головой Иллинн. – Они страшные люди. Медник Пепин прошлым летом подал на них в суд. Жаловался, что его обманули. Еще до суда он исчез, и более никто его не видел. Тросканцы забрали его дом с кузницей, выгнав семью на улицу. Его дети просили милостыню, пока съёрд Оливер не пристроил их в обители. После Пепина пропал горшечник Андин – не хотел возвращать долг.
«Однако!» – подумал я.
– Я боюсь за детей. Тросканцы отомстят.
– Не посмеют! – заверил я. – Не беспокойтесь, Иллинн! Тибби, проводи меня!
На прощание меня облили слезами. К Иллинн присоединились дети. Мирке прощание понравилось: она прыгала с головы на голову, радостно при этом стрекоча.