-- Ты работай, Пахан, не отвлекайся, я этим балбесам объясню, чего ты удумал. Не тревожься, выстоим. Скажи, когда выскакивать, в какой момент?
-- Как позову, не раньше.
Последний камень лег на место, я придирчиво осмотрел кладку. Пришлось еще немного повозиться, присыпал пылью швы. Стена -- как стена, ни чем от других не отличается. Смахнув со лба пот, я постучал по стене ложкой.
-- Ну, как вы там?
-- Нормально, -- глухо донеслось изнутри.
Когда чего-то ждешь, время тянется словно резина. Стараясь унять мандраж, я принялся ходить из угла в угол. На седьмом круге, поскользнувшись на графских слюнях, пребольно ударился локтем и как не странно -- стало легче. Физическая боль притупила нервное напряжение. А когда послышались шаги тюремщика, я и вовсе успокоился.
Щедрая тюрьма города Волыни угощала постояльцев ужином из хлеба и воды. Все тот же стражник швырнул сквозь прутья черствую ржаную булку, потянулся к бурдюку с водой, да так и застыл, согнувшись в три погибели. Дошло. Зашевелились волоски мохнатых бровей. Обнажая гнилые зубы, разъехались в стороны бледные губы, нервно дернулся кадык, подскочил до подбородка, да там и остался.
Через минуту мне надоело любоваться окаменевшей скульптурой, два немых на десять квадратных метров это уже слишком.
-- Любезный, водичку-то падай.
-- Где!!! -- Ожил тюремщик.
-- Что, где?
-- Остальные где?!!!
-- На базар пошли, -- спокойно ответил я.
-- Как?
-- Известно как. Поколдовали малость, стены раздвинули и вперед. Прежде, чем порядочных людей за решетку сажать, следует хотя бы поинтересоваться -- кто они, откуда. Мы с графом сегодня еще переночуем, тихо тут у вас, спокойно, спать никто не мешает, а завтра пайку не носи, чего ноги бить зря.
-- Не положено...
-- Нравишься ты мне, -- перебил я служивого, -- хочешь, в хряка превращу, будешь в грязи валяться, кормят опять же, как на убой...
Ответа не последовало. Стражник бежал, так стремительно, что дрогнул воздух. Хоть бы воду сволочь подал, пить хочется.
Не успел я перевести дух, примчался Ананий. За ним, брякая оружием, вся охрана подземелья. Старший надзиратель ворвался в камеру, переворошил всю солому. Интересно, что он надеялся найти в куцей охапке гнилых стеблей, где и вошь не спрячется?
Решетка отперта, охрана в смятении, отличный момент для нанесения неожиданного удара, но я медлил. Слишком много стражников, без жертв не прорваться...
Сорвав злость на соломе, Ананий немного успокоился. Несколько секунд стояла полнейшая тишина. Кто-то из стражников от удивления слишком широко раскрыл рот, хруст вывернутой челюсти вернул старшего надзирателя к жизни, кивнув на Лёньку, он спросил: