Тиффани нахмурилась и топнула ножкой в туфельке на низком каблучке — она носила таковые из-за своего высокого роста. Кузен Рэндольф… До чего же она его не любила! С тех пор, как он поселился в резиденции Кортов на Пятой авеню в Нью-Йорке, он постоянно поучал ее, читая ей нотации, выговаривая, оценивая каждый ее поступок. Это Рэндольф, гневно думала она, виноват в том, что прошлое лето в Ньюпорте ей пришлось провести в обществе его надоедливой матушки и глупой сестры. Когда Тиффани по возрасту рассталась наконец-то с гувернантками, Рэндольф настоял, что она должна перейти под чье-то попечение — вообще-то он сказал «под надзор» — и потому Тиффани вынуждена была терпеть занудство тети Сары и глупость кузины Полины.
Тиффани медленно водрузила на свои гладкие иссиня-черные волосы, давно лишившиеся детских кудряшек, изящную шляпку с широкими полями. Отчужденность между Тиффани и представительницами ее пола отчасти объяснялась их ревностью к впечатлению, которое она всегда производила на мужчин, но еще больше тем, что Тиффани не была и не собиралась становиться такой же, как они. Она не умела, сидя с подругами, сплетничать, болтать о моде, вечеринках и о столь важной проблеме, как поиски мужа. Вообще-то она относилась к этим жизненно важным для других девушек проблемам с тем же презрением, которым она награждала и самих мужчин. То, как они преклонялись перед ней, исполняя все ее прихоти, совсем не возвышало их в ее глазах. Ни один из них не был способен бросить ей вызов, ни один не выделялся хоть чем-нибудь из остальных.
Все они одинаковы, — сказала себе Тиффани, натягивая элегантные белые перчатки, — одинаково выглядят, одинаково разговаривают, получают одно и то же образование и мечтают об одном и том же. Даже дома, в которых они живут, совершенно неотличимы друг от друга. Она приостановилась, нахмурившись. Кто же это сказал? Она порылась в смутных воспоминаниях многолетней давности, и в ее памяти всплыл давно забытый разговор:
— Все, кого я знаю, живут в таких домах. Все они одинаковы.
— Дома или люди? — спросила Тиффани.
— И те, и другие, — ответил безликий собеседник.
Кто же он был? Ах да, теперь она вспомнила. Туман забвения рассеялся, открывая озеро с лебедями неподалеку от дома. Это было в Англии, ее папа стоит у чьей-то могилы, а рядом мальчик с сияющими светлыми волосами и печальными глазами. Но имя его Тиффани не могла вспомнить.
Ну вот, она готова к пикнику или fete champetre как принято говорить в высшем свете. Нужно лишь взять зонтик от солнца и тем довершить картину. Тиффани задорно повертела им и приняла кокетливую позу перед огромным зеркалом.