Расклад получался следующим. Действовал Жано (так звали нашего «медикуса» в модных салонах) на свой страх и риск. О завещании ему стало известно случайно от Василия Лукича Долгорукова>[14]. В 1730-м году бывший «верховник» угодил в опалу и был заточён в Соловецком монастыре. Несмотря на жёсткие ограничения, умудрился переслать письмо цесаревне Елизавете, надеясь, что та поможет ему выйти на свободу. В письме Василий Лукич рассказал о завещании покойного императора, сообщил, где и кем оно хранится.
Однако цесаревна послания не увидела. Сначала оно попало к Лестоку, и тот понял, что в его руках появился веский козырь, при помощи которого можно возвести Елизавету Петровну на престол. Цесаревна, увы, отличалась робким характером и малодушием, потому в любой момент могла сплоховать и пойти на попятную. Потому Лесток решил её не вмешивать.
Он водил давнее знакомство с отпрыском фамилии Четверинских, чьи угодья находились неподалёку от Марфино. Князь не отличался особой щепетильностью, к тому же был готов на любую авантюру. Правда, за свои услуги попросил денег – весьма кругленькую сумму.
Лесток, скрежеща зубами, деньги достал. Тогда князь и его люди организовали нападение на монастырь. В условленное время лейб-медик прибыл в Марфино, использовав для конспирации подложные документы. Но тут его ожидало разочарование. Четверинский заартачился и заявил, что завещания у него нет.
– Погодите, – вмешался я. – Он что – лично участвовал в нападении на монастырь и пытал настоятеля?
– Князь нанял какого-то местного злодея. Говорил, что это весьма известная в этих краях персона, – пояснил Лесток.
– Не Сапежский, случаем?
– Кажется, он, – подтвердил лейб-медик. – Да, никаких сомнений, мне знакомо это имя. Его люди проникли в монастырь и стали допрашивать настоятеля.
– Допрашивать? Его пытали, – еле сдерживая гнев, произнёс Иван.
– Настоятель оказался твёрдым орешком. Наотрез отказался выдавать тайник. Люди Сапежского прибегли к пыткам. Настоятель не выдержал их и скончался. Вроде бы сердце.
– А обыск?
– Обыск ничего не дал. Они перерыли всю келью и ушли не солоно хлебавши. Об этом мне поведал Четверинский.
– Вы ему поверили?
– Сударь, я достаточно долго прожил на этом свете, чтобы не верить на слово проходимцам вроде князя Четверинского.
– Ну да, – кивнул Иван. – Рыбак рыбака…
– …видит издалека, – продолжил Лесток. – Я достаточно прожил в России, чтобы выучить многие ваши пословицы и поговорки. Думаете, я обижен?
– Сомневаюсь, – спокойно отреагировал Ваня. – Не той вы породы, чтобы обижаться.