Кома

[email protected]

Нельзя сказать, что всё это началось с одного конкретного дня. Всё же, эта история развивалась достаточно постепенно, но на каждом своём витке она оставляла за собой черноту, одну за другой выжигая затронутые ей человеческие жизни. Или, в обмен на жизнь, то, чем сам ничего ещё не стоящий начинающий врач мог заплатить ей, чтобы прожить ещё один день этой гонки: кусок своей души, кусок своей совести, кусок себя. Но даже не дожив ещё до её конца, он вспоминал эту неделю как точку отсчёта времени и вперёд, и назад. Почему-то так казалось логичнее, хотя искать логику в реальности – занятие не слишком благодарное.

Этот конкретный рабочий день начался со скандала. В последнее время такое случалось часто. Как говорится, «у всех нервы». Ещё до утренней конференции в ординаторской начали орать: громко, со вкусом, не стесняясь. Каждый из входящих, переодеваясь, получал одну и ту же порцию новостей, и успевший засунуть бутерброды во врачебный холодильник Николай, проглядывая обложки «историй болезни» поступивших за ночь больных, наблюдал различия в реакции врачей на произошедшее. Сам он, переодевшись десять минут назад в коридоре и спрятав куртку и уличную обувь в запирающийся на висячий замочек шкаф, испытал чуть ли не облегчение, – и теперь почти с удовольствием отмечал, что в этом он был не одинок.

Скандал был нормальный и понятный: с утра выяснилось, что один из поступивших вчера «по скорой» больных желтоват. В клинику его привезли уже под вечер, и разглядеть оттенки кожи и белков глаз дежурному ординатору не удалось по понятной и простой причине – на отделении не горело либо просто отсутствовало две трети электрических лампочек. Годы на дворе были непростые. Орали на ординатора, орала сама ординатор, заочно орали на завхоза, который спрятался от греха подальше. Произошедшее грозило отделению большими неприятностями: желтый цвет кожи больного, явно видимый в свете поднявшегося над крышами раннего весеннего солнца почти наверняка означал гепатит. А вдруг вирусный? Пропущенный, он мог привести к отмене «скорых дней» по крайней мере на ближайшую неделю, установлению карантина, – и как угроза почти апокалиптического уровня – к распространению гепатита по отделению и даже на другие этажи. Последствий из этого вытекало настолько много, что постепенно событие начало давить на нервы даже воспринявших его сначала легкомысленно.

На утреннюю конференцию врачи шли по коридору гордо подняв головы, как и положено. Отголоски скандала плавали в воздухе, но ругаться за закрытой дверью почему-то считалось приемлемым даже в полный голос, а до конференц-зала можно было и потерпеть.